На краю света
Шрифт:
– Да. Он только подтвердил то, о чем я догадывался. Неужели ты думаешь, что после этого я женился бы на ней? Но… – Трайтон вдруг замолчал и, удивленно вскинув брови, продолжил: – Откуда ты знаешь, когда это было? Да, в тот вечер дул восточный ветер…
– Я тоже слышала их разговор, – призналась Эмма. – Когда я увидела тебя в саду, то страшно испугалась. Я боялась, что ты их подслушал. А на следующий день они где-то встречались.
– Мне и это было известно. Именно поэтому я тогда и приехал. Я знал, что в тот вечер Леонора на свидании с Галатасом, а Пилар лежит в постели, и поэтому мы с тобой
– Так ты тогда приехал именно ко мне?
– Ну конечно! Разве я не предупредил Касима, чтобы он ждал нас на ужин?
– О! Теперь понятно, почему он смог угостить нас пастеллой. Ведь на приготовление ее уходит несколько часов. Марк, но почему в тот вечер ты мне не признался?
– Я хотел это сделать. Даже поцеловал тебя, но ты на мой поцелуй не ответила.
– Я боялась показать, что люблю тебя.
– А я решил, что в тот момент ты сравнивала меня с Галатасом.
– Но если ты уже знал, что он влюблен в Леонору… На этот раз Трайтон повернулся к девушке всем корпусом.
– Дорогая, ты, как никто другой, должна знать, что любовь бывает и без взаимности, сказал он. – Я видел, как Галатас за тобой ухаживал, и понимал, что это несерьезно. Но я думал, что его внимание тебе приятно. А вот на балу я своих чувств сдержать не сумел. Помнишь, как я буквально отнял у тебя букет?
Эмма засмеялась:
– А мы с Пилар подумали, что ты сделал это в отместку Леоноре!
Марк невольно провел рукой по своей щеке.
– По испанским обычаям, удар Леоноры означал, что она порывает со мной, – проворчал он. – Но больший удар по самолюбию я получил, когда решил, что тебе нужны и Тренч, и Галатас. Жутко глупо, но, увидев тебя в объятиях испанца, я стал себя презирать. Да, презирать. За то, что люблю тебя. Но потом я понял, что любимого человека надо воспринимать таким, какой он есть!
Эмма помотала головой.
– Нет, я бы не хотела, чтобы ты меня любил и одновременно презирал, – сказала она, и тут на ее губах заиграла улыбка. – Не знаю, поверишь ли ты мне, но Рамон всего лишь отблагодарил меня за то, что я ему дала денег на такси. Он очень спешил сообщить Леоноре о полученном им наследстве.
– Так Галатас расплатился с таксистом твоими деньгами! – воскликнул Трайтон. – Вот это новоявленный миллионер! И сколько же ты ему дала?
– Сто песет. Рамон до того, как приехать, судя по всему, обошел несколько баров, там хорошенько выпил, затем взял такси. Пока он был на вилле, машина его ждала у ворот. А деньги он мне вернул на следующий день. Но и тогда Рамон был сильно… навеселе и ограничился тем, что поцеловал мне руку.
Марк просиял.
– Боже, какой я все-таки дурак! – смеясь, воскликнул он. – Это же была только шутка, а я на нее клюнул! Эмма, радость моя, нам надо вместе над ней посмеяться!
Эмма с нежностью посмотрела на Трайтона и тоже засмеялась.
Когда они достигли древней крепости Ксоена, примостившейся у подножия горы Бени-Хассан, было совсем темно. Первые европейцы обосновались в этом городке всего сорок лет назад.
Приехав в отель, Марк первым делом позвонил своему другу, художнику. Эмма слышала, как в разговоре он назвал ее невестой.
А дождь к тому времени уже прекратился, и на темном небе вновь засверкали
После ужина Трайтон и Эмма сидели на крытой террасе современного отеля и слушали, как шумит протекавшая неподалеку река. Водой из нее орошались сады Ксоена. Внизу в темноте мерцали огни небольшого городка.
Еще до ужина Трайтон позвонил на виллу «Мирадор» и сообщил, где они находятся. Однако о том, что между ними произошло, он умолчал. В ресторане они обсуждали свои планы.
Естественно, Эмма должна была вернуться на виллу и несколько дней до свадьбы побыть с Пилар. Но потом – и эту идею поддержал Марк – Эмма отбудет в Гибралтар и некоторое время поживет у супругов Маргон.
– Так, может быть, мы там и поженимся? – спросил Марк.
– Поженимся? О нет. Я так долго в Гибралтаре не пробуду!
– Но, насколько мне известно, брачная церемония длится не более получаса.
Эмма покраснела.
– Но я не это имела в виду! – смеясь, ответила она.
– А на заключение брачного контракта уходит не более трех дней.
– И об этом я не подумала. Просто я не хочу выходить замуж в такой спешке. К тому, что я стану твоей женой, мне нужно еще привыкнуть.
– В таком случае я использую все свое влияние и попрошу твоих знакомых никуда тебя не отпускать до тех пор, пока ты к этому не привыкнешь. А сбежать тебе из Гибралтара я не дам. Это уж точно. Я буду летать к тебе каждый день.
– Как? Из Танжера?
– А ты как думаешь? Быть владельцем авиакомпании и отказывать себе в удовольствии каждый день видеть самую чудесную девушку на свете?
Эмма рассмеялась.
– О, Марк, я совсем забыла, что есть такая авиакомпания, как «Маритайм-Эр», – сказала она. – Хорошо, я полечу в Гибралтар и попрошу Mapгонов приютить меня.
Правда, они писали, что жить у них я смогу столько, сколько пожелаю. Но выйти замуж мне все же хотелось бы в Танжере. Этот город мне особенно дорог. Ведь именно там, на краю света, ко мне пришла большая любовь… Девушка немного помолчала, а потом продолжила:
– Марк, я должна тебя кое о чем спросить. Это для меня очень важно. Ты наверняка знал, что после свадьбы Пилар я должна вернуться в Англию. Скажи, если бы мы сегодня случайно не встретились, ты позволил бы мне уехать?
Трайтон взял Эмму за плечи и вместе с ней поднялся. Притянув девушку к себе, он заглянул ей в глаза и произнес:
– Нет, этого я бы не сделал. Самолюбие и страх мешали мне, но я твердо решил, что на свадьбе Пилар я во всем тебе признаюсь. Тогда я думал, что ты отвергнешь меня. И все равно мне очень хотелось, чтобы ты знала, что я тебя очень люблю.
Марк обнял Эмму и крепко прижал к своей груди. Она чувствовала, как сильно бьется его сердце. Затем он зарылся лицом в ее волосы и сбивчиво зашептал о том, как велика его любовь, о том, как он благодарен судьбе за их встречу, и о том, как он страдал, ревнуя ее к другим.
Обнявшись, они стояли молча. Каждый думал о своем. Эмма вспоминала о долгом и трудном пути, в конце которого она обрела настоящую любовь.
После дождя воздух был напоен ароматами цветов. Черное небо Африки, раньше казавшееся девушке зловещим и чужим, теперь стало ей родным. Как и этот не отмеченный ни на одной карте маленький городок Ксоен.