На крыльях свободы
Шрифт:
Коробка оказалась посылкой, на которой было написано: "Кому: Сириусу Блэку. От: Лили Поттер". Дата отправления стояла: "30 октября 1981г". Это было интригующе. Мальчик загорелся желанием узнать, что такого могла отправить его мать человеку, считающемуся предателем, за день до своей гибели. Чтобы распечатать деревянный ящик, ему пришлось воспользоваться палочкой и ослабленным заклинанием "Редукто". Внутри оказался мягкий сверток и записка. Гарри первым делом схватил послание:
"Дорогой Сириус! Извини, что беспокою тебя, но Дамблдор все же настоял на своем... Ты же знаешь, как Джеймс его боготворит и не может ни в чем отказать. Вчера вечером он опять
Почему-то письмо мамы, в отличие от фотографий отца, вызвало в нем бурю чувств. Мальчик торопливо утер выступившие слезы, а письмо, внезапно показавшееся ему горячим, сунул в карман. Оставался еще сверток, Гарри вынул его из коробки, отметив, что он очень легкий, почти невесомый. И торопливо развернул его. В нем оказалось нечто воздушное, серебристо-серое, поблескивающее складками. У него в руках лежала сияющая серебристая ткань, красивыми потеками спадая с ладоней. Она была очень странной на ощупь, как будто частично состояла из воды.
Очень похоже, что это была мантия-невидимка из письма, другими словами - реликвия Поттеров. Она нисколько не походила на тот драный плащ, что пытался ему всучить продавец артефактов пару дней назад. Достав из сумки зеркальце, школьник подтвердил свое предположение. С теплой улыбкой он поглаживал удивительную находку, представляя, что последний раз ее касались именно мамины руки. Со вздохом сожаления он убрал и эту вещь в сумку.
Гарри огляделся и не нашел в комнате больше ничего интересного, заметив лишь, что Кикимер мялся у дверей, хоть и горел видимым желанием войти внутрь.
– Что ты там застрял?
– спросил новоявленный Блэк.
– Кикимер не смеет нарушать приказы хозяев, а приказ последнего хозяина гласил: "Даже думать не смей переступать порог этой комнаты, мелкий засранец!".
– Понятно...
– протянул Гарри, раздумывая, что делать дальше.
– Слушай внимательно, Кикимер! Приведи дом в порядок, если можешь - избавься от мелкой нечисти. Никаких прежних приказов я отменять пока не буду. К моему следующему приходу составь список всех приказов, распоряжений и требований, которым ты следуешь. Вернусь только летом.
С этими эльфами нужно держать ухо в остро: такого наворотят без конкретных инструкций! Удостоверившись, что домовой правильно понял его слова, он со вздохом на этот раз облегчения покинул пыльный дом. У него оставалось еще пять дней из каникул, и он не намеревался проводить их в обществе старого Кикимера.
На следующий день Гарри через каминную сеть попал на платформу девять и три четверти, пройдя через нее, вышел на обычный вокзал и купил билет на нужный ему поезд. У мальчика первый раз за всю его жизнь возникло желание посетить место захоронения родителей - Годрикову впадину.
Прибыв на место, школьник, поеживаясь на холоде, немного постоял около памятника, посвященному "героической гибели семьи Поттеров". Выглядело чересчур пафосно. Посмотрел парень и на свой бывший дом, точнее на то, что от него осталось. Побродив немного по округе, сын направился навестить могилу предков.
Место мальчик нашел относительно быстро, за каких-то полчаса, и то ему повезло: он заметил рядом с одним из надгробий белые розы точно такие же, какие лежали у него в сумке. Когда Гарри подошел поближе, то сумел прочитать запорошенную снегом надпись:
"Джеймс
"Лили Поттер. 30 января I960 года - 31 октября 1981 года"
Постоял минут десять и не ощутил никаких чувств к этому промороженному камню. Он собрался положить приготовленные цветы рядом с их повядшими товарками, но заметил, что лежащий букет прикрывает собой эпитафию:
"Последний же враг истребится - смерть".
Гарри застыл, изобразив ледяную скульптуру. Потом он поднял голову и, растопив десяток снежинок на покрасневшем лице, рассмеялся. Гарри Джеймс Поттер только что получил родительское благословение и одновременно напутствие. Остался самый пустяк - добыть философский камень, обрести бессмертие и исполнить свою мечту и волю родителей. В приподнятом настроении он вернулся на станцию.
Оставшиеся каникулы мальчик провел в праздном безделье: ходил в кинотеатры, сидел в кафе, бродил по парку, гулял по Косому переулку и не прикасался к учебникам. Точнее он хотел так провести, но его хватило только на пару дней, а потом ему в голову стукнула очередная блажь. Захотелось научиться наколдовывать цветы, и Гарри взялся за учебники и палочку. Нашел в одном из сборников бытовых заклинаний нужное, а именно "Флорабеллио". И школьник даже освоил его за какую-то пару часов. Вот только эффект оказался не тот, который он ожидал: вместо роскошного букета роз у него получались жалкие подобия настоящих, живых цветов - такие не то, что девушке подарить или на могилку положить, даже в вазу стыдно поставить. Забросив "Бытовые чары для домохозяек" обратно в сумку, он достал "Трансфигурация живых объектов". За два дня он смог научиться трансфигурировать воздух только в одну розу и только белого цвета, зато без колючек. Для его уровня знаний это был предел. К тому же изменение воздуха считалось самым сложным в этой дисциплине: сделать что-то практически из ничего, не каждому дано.
Гарри сидел в "своем" купе Хогвартс-экспресса и практиковался в розах, ожидая отправки поезда. Фантазия не подводила, движение получалось выверенным, но ему не хватало мягкости, элегантности. "Так цветы не делают, так только "Ступефаи" кидать" - решил Гарри и теперь тренировался, оттачивая плавность скольжения кисти в потоках воздуха. А еще он пытался увеличить скорость материализации - десять секунд его не устраивали. Перед ним уже лежало штук пятьдесят практически одинаковых роз, а сам первокурсник застыл в "медитативном трансе", уставившись на эту кучу и думая, что с ней теперь делать.
Процесс "постижения истины" был прерван щелканьем дверей тамбура и последующим топотом бегущих ног. Дверь в его купе приоткрылась, и внутрь заглянула высокая девочка с длинными черными прямыми волосами и такой же длинной челкой, спускающейся по лбу чуть ли не до бровей, взгляд которой оказался намертво прикован к груде цветов, небрежно занимающей собой весь столик. Серые глаза распахнулись от удивления, а после того, как она все же перевела взор на мальчика и увидела шрам, который он не считал больше нужным скрывать, девочка сказала: "О!" Но долго удивляться не пришлось: дальняя дверь тамбура снова щелкнула. Незнакомка моргнула, сбрасывая оцепенение, и шагнула в купе, задвигая за собой дверь. В этот момент с отчетливо раздавшимся звуком открылся проход из тамбура в вагон. Девочка сложила руки в молитвенном жесте и, придержав свою сумочку, уселась напротив Гарри, после чего уставилась в окно с невозмутимым видом. Зеленый теплый шарф на горле ясно указывал на ее факультет.