На нас смотрят Звезды
Шрифт:
– Ну у? – пытали изумленные глаза ее нетерпеливых коллег, и наверно мысленно добавляли «Колитесь Марина Борисовна, колитесь»
– Прошу всех приступить к классам, а завхозу задержаться, еще работка подвалила.
Марина
– Ну ни хренна себе, – послышалось из темноты. Кто-то из членов экипажа прокомментировал очередной удар волны.
После удачного разворота на обратный курс Иван старался не оглядываться назад где волны стена за стеной поднимались из темноты и десятки тонн, срываясь с гребней, обрушивались на палубу юта, а иногда даже и на шлюпочную палубу.
Хорошая морская практика- задраить все по походному до выхода судна из порта в рейс. Неожиданные погодные сюрпризы могли бы им сейчас дорого обойтись. Даже не значительно не до закрытый люк вентиляции грозил попаданием воды внутрь какого либо помещения, коротким замыканием проводки и пожаром. Нам этого сейчас не надо, – думал Иван.
– Ветер по морю гуляет и кораблик подгоняет, – старший помощник пытался разрядить обстановку.
– Что там чиф? – спросил капитан.
– Нормально Кэп, – ответил старший помощник, – скорость возросла до 15 узлов.
– Пятнадцать это хорошо, – сказал Иван.
– Раньше встанешь раньше выйдешь, – второй помощник также повеселел.
– Ну что дети мои? – Иван глянул на часы, – время кушать, а мы еще не спали,?
Раздался дружный смех.
– Трое высококвалифицированных штурманов, да и почти весь экипаж на мосту одновременно, это большая роскошь для судовладельца, поэтому всем отбой, – продолжал Иван, – завтра, то есть уже сегодня для экипажа выходной. Все могут отдыхать не раздеваясь, кроме вахты.
Скрипнула дверь, растягивая пружину гидравлического амортизатора и шоркая подошвами один за другим, моряки покидали рулевую рубку.
– Послушайте чиф.
– Да господин капитан.
– У тебя дети есть?
– Двое, а что? Иван Васильевич вы меня пугаете, мы же не собираемся згинуть здесь в водах Атлантики?
– Нет конешно, ничего чиф, просто так спросил, – глаза Ивана поблескивали каждый раз, когда луч на экране радара пересекал отметку курса, – небось, скучаешь за ними?
– Обычное дело Иван Васильевич, – ответил чиф, – а у вас?
Иван задумался.
Работа и карьера были его устремлением. Он любил море и за всю свою прошедшую жизнь он еще пока не встретил той, которая стала бы его надежным тылом. Хотя нет, была одна, которая тронула его сердце.
Это случилось давно, когда он уже вышел из того мальчишеского возраста влюбленности в свою учительницу или старшеклассницу. Он тогда уже понял, что не личико главное в девушке, а ее характер и душа. А душу можно увидеть только через глаза человека, да и то сделать это не каждому дано.
Что-то подобное было в Марининых глазах, что-то пленительное. К тому же была она прекрасна лицом и стройна телом, покрытым нежной бархатной кожей. Но это было давно. И почему было, наверное также и осталось, наверное так оно и есть, в настоящее время.
Они познакомились в Керчи на набережной. Его судно грузилось металлоломом в рыбном порту. А что еще можно было вывозить из Украины в те горбостроевские времена – только обломки прошлого советского величия. Он был в начале своей карьеры – третий помощник капитана. Звучало гордо для простой керчанки. А тем более для простой деревенской девушки он был как властелин колец из какого то другого, непонятного и фантастического мира. Прилив любви и нежности он испытал, когда увидел ее одиноко стоящую у парапета набережной.
Багровый диск остывающего солнца медленно опускался за мыс Панагия и яркие цвета окрашенных местным мэром жилых домов района Аршицево, постепенно тускнели в наступающих сумерках. Легкий дневной бриз слабел с каждой минутой, но даже это слабое дуновение ветра прижимало ткань ее ситцевого платья так, что обводы стройной девичьей фигуры создавали подобие ангела. Чистого и не порочного. Этот бриз трепал подол ее платья обрамленного снизу кружевом. Она стояла прямо, слегка облокотившись своими нежными руками на парапет, свежеокрашенный мэром в белый цвет. Светло русый волос спадал волнами из под ее недорогой косынки.
Такие косыночки Иван видел в местной церкви Ивана – старинном храме древнегреческой постройки, возраст которому историки определили в две тысячи лет.
Возможно верующая, – тогда подумал Иван. Ее задумчивый взгляд был устремлен вдаль, где за синевой Керченского пролива тонкой полоской была видна Тамань, когда то воспетая великим Лермонтовым. Иван на мгновение взглянул в том же направлении и невольно улыбнулся. Там на горизонте, еле заметной тонкой нитью тянулась коса Тузла – предмет временных раздоров меж Украиной и Россией.
Он усмехнулся тому, что каким он тогда был наивным мальчишкой, когда во время из – за ничего разгоревшегося конфликта он сын русского офицера, поддавшись местной пропаганде, готов был идти воевать против России. Против Великой России, откуда происходили его корни по линии отца.
Если бы ни отец, который сказал тогда просто: «Посмотри сынок на ту сторону, там родина деда твоего, по ту сторону в окопах будут твои двоюродные братья Илюша и Андрюша. Вы будете себя калечить, в то время как Хабрамович будет набивать свои карманы нефтедолларами, а посмотри на огромные суда с бездонными трюмами принимающие тысячи и тысячи тонн донецкого угля, и представь потоки угле-долларов текущие в карманы Мамедова и Мануковича. Пойми сынок, – говорил тогда он, – Тузла это отвлекающий внимание трюк, они им пользовались еще в начале горбостройки когда крутили наперстки здесь в Керчи на местном автовокзале.
– Какой я был наивный, – вслух произнес Иван.
– Что? – спросила Ангел, повернувшись к нему лицом.
В такие голубые и бездонные глаза ему еще ни когда не приходилось заглянуть в своей жизни. Он хотел что то сказать, но застыл. Вероятно в этот момент он выглядел нелепо, потому что незнакомка ему улыбнулась, понимая причину его конфуза.
Нет, она не насмехалась над ним, она улыбалась ему как ребенок радуется теплому и ясному солнцу. Ее глаза сияли. Растянувшись в улыбке, ее алые губы приоткрывали блеск ряда ровных как у голливудской актрисы белых жемчужин.