На нашей улице
Шрифт:
Валя сглотнула комок подступившей обиды и ничего не ответила. Стас не понял шутки и только хлопал своими большими глазами.
– Валя играет на пианино, ей пальцы надо беречь, – заступилась Зоя.
– Тогда подержи мои часы, – улыбнулся Стас, снял свои новенькие электронные часы и протянул их Вале.
Его позвали, и он сразу потерял интерес к девушке. В предвкушении игры уже слышались смешки и взаимные подначки.
После первой же партии Валя ушла. На этот раз ее никто не провожал. Стас смущённо оглянулся на удаляющуюся в сумерках фигурку, но снова встал
С этого вечера всё изменилось. Как только набиралось игроков на две команды, песни прекращались, а парни и девушки занимали свои места у сетки. Они уже не надевали нарядные платья и рубашки, а являлись в поношенных спортивных трико и футболках. Только Валя неизменно приходила в любимом платье в горошек и стерегла часы Стаса.
Поначалу её приглашали присоединиться к игре, а потом просто перестали замечать. Она уныло перебирала струны гитары, но песни были никому не нужны. Вскоре Вале надоело сидеть в сторонке, и она пропустила несколько вечеров.
Когда она пришла снова, одна из девочек, Маринка, спросила:
– Ты болела, что ли? Ой, а тут так весело было!
Дальше шёл сумбурный рассказ о том, как один подал, а второй отбил, а девчонки наконец-то научились ставить блок, а то все проигрывали с первой подачи, а вчера дождик был, и никто не играл…
Все как-то по-особенному сдружились, в компании ребят даже появились новые прозвища. Яцыка стали звать Подавалой за то, что ему особенно удавались подачи, а Мишу – Калечкой, потому что неловким ударом мяча ему повредили связку. Калечка сидел, раненый и обмотанный прорезиненным бинтом, рядом с Валей и болел за свою команду.
Парни стали приносить на площадку пиво, по очереди прикладывались перед игрой и после неё к горлышку бутылки, а пустые бутылки прятали в терновые заросли. Девчонки смеялись и не возражали.
Потом Валя уехала на три дня в Волгоград к тётке, а когда она вернулась, мама, хитренько улыбаясь, сообщила:
– Пока тебя не было, какой-то блондинистый парнишка приходил, о тебе спрашивал. Сегодня вечером обещал зайти.
Валя сдержала улыбку, зная, что иначе начнутся расспросы.
– Это просто знакомый. Он забыл часы на волейбольной площадке, а я их нашла, – ответила она маме.
– Ну-ну, – подмигнула та.
Вечером Стас действительно пришёл. Он с мрачным видом и без пояснений протянул Вале районную газету.
– Что там, мои стихи?
– Нет, там твоя басня! – с кривой улыбкой ответил Стас и, сплюнув, направился к калитке.
– Погоди-погоди! – заспешила за ним растерянная Валя. – Я тебе часы забыла отдать, а потом к тёте уехала. Вот!
Стас взял часы, надел их на запястье и, ничего не сказав, пошёл прочь. Потом обернулся и сказал с неожиданной злобой:
– Не приходи на площадку – худо будет!
Валя недоумевала, в чём же дело. Она молча смотрела ему вслед, пока он не скрылся в конце улицы, а потом поплелась домой.
Ах да, Стас принёс газету… Всё дело, наверное, в ней!
Валя лихорадочно пролистала страницы, но никакой басни не нашла. Зато на последней полосе была постоянная рубрика «Сатирическая
«Мы аккуратно отвечаем на письма читателей, – писал корреспондент, – их в наш адрес приходит немало. Но этому адресату мы решили ответить не лично, а через нашу газету, и вы, наши читатели, поймёте почему. От комсомольца Станислава Таранова нам пришло письмо. Предупреждаем, что авторская орфография и пунктуация сохранены.
«Дорагая редакция! Пишет вам учащийся СПТУ № 31 комсомолец Станислав Таранов. На улице Станкевича имеется летняя плошадка в которой однажды вечером мы наблюдали страный финомент. Когда мы играли в воллейбол, то над нами завис как бы конуса образный сфероид зеленого цвета. Повисел повисел и улетел. Мы не смогли понять что это за явление нашей месной природы или даже фауны, а возможно и летающее НЛО. Прашу пояснить, бывали ли подобные случаи наблюдаемы еще в поселке».
Уважаемый комсомолец Станислав Таранов, мы рады сообщить вам, что подобный феномен больше не был зафиксирован ни жителями, ни нашей метеостанцией. Просим явиться в нашу редакцию за подарком: по решению редколлегии мы желаем вручить вам «Орфографический словарь русского языка» Ожегова С. И.».
В комнату вошла мама.
– Ой, ты тоже прочитала? – спросила она, не замечая огорчения дочери. – Я так смеялась! Есть же дураки на свете!
Мама взяла газету и процитировала:
– «Мы наблюдали финомент!» Теперь к этому неучу точно кличка приклеится!
Валя бросилась на подушку и заплакала.
О том, чтобы пойти на площадку, и речи быть не могло. Валя проплакала весь вечер, искренне не понимая, кто и зачем так злобно подшутил над Стасом, который явно не писал этого дурацкого письма, и почему, собственно, Стас свалил всю вину на неё? Только ли потому что она была знакома с редактором?
Наутро Валя отправилась в редакцию газеты. Она хорошо знала заведующего отделом редакционной почты.
– Валя, милая, здравствуй! – обрадовался ей Георгий Иванович. – Как дела? Как лето проводишь?
– Отлично, Георгий Иванович, – гуляю, читаю… Вот недавно ездила к тёте, ходили на Мамаев Курган. – Валя приветливо улыбнулась в ответ и села напротив, расправив юбку. – У меня к вам дело.
– Хочешь очерк о поездке по местам боевой славы поместить?
– Нет… – Валя замялась, но потом собралась с духом и выпалила: – Я тут заметку прочла в «Сатирической бороне»… про финомент…
– А, понимаю! – закивал головой Георгий Иванович. – Чудо в перьях, а не комсомолец!
– А можно на само письмо посмотреть? – попросила Валя. – А то даже не верится, что такие чудные люди бывают.
Георгий Иванович снова улыбнулся и достал из ящика стола письмо, прикреплённое к конверту скрепкой. Валя прочла его. Сомнений в том, кто написал эту пакость, у неё не было. Почерк она знала прекрасно.
– Вот только за наградой этот юноша, наверное, не придёт, – вздохнул Георгий Иванович. – А ему бы не повредило!