На «Орле» в Цусиме: Воспоминания участника русско-японской войны на море в 1904–1905 гг.
Шрифт:
Хозяева вступили с нами в разговор и подробно рассказали, как пройти в негритянский поселок за городом, а также описали нам все местные достопримечательности. Француз рассказал нам всю свою жизнь и посвятил в планы на будущее. Мы узнали, что он женился всего полгода назад и приехал в колонию «искать счастия».
После месяца угольных авральных погрузок, походных треволнений и корабельного отшельничества нам было несказанно приятно на минутку забыть всякую военщину и хоть мимоходом наблюдать самую простую человеческую жизнь с ее маленькими радостями и
Пожелав успеха хозяевам, мы направились дальше за город, взобрались на вершину хребта и с его высоты стали изучать открывшуюся перед нами картину, стараясь ориентироваться на местности. Океан охватывал нас с трех сторон, и только с востока был виден материк. По крутому обрыву мы осторожно спустились к берегу океана на противоположную сторону высокого мыса, где расположен Дакар.
Крутая приливная волна набегала, и океан на наших глазах шаг за шагом захватывал отлогую песчаную полосу, насыпанную им у подножия береговых скал за тысячелетия неустанной работы.
Вот вал откатывается, сшибается с набегающим следующим и взметается выше обломков скалы, а на мокром песке прибрежной полосы остаются выброшенные дары океана: беспомощно шевелится опрокинутый на спину краб, трепыхается студенистая огромная медуза, прыгает мелкая рыбешка, поблескивают разноцветные камешки и перламутровые раковины. Но следом уже набегает новая волна и сметает с берега все, что оставила ее предшественница.
Несколько часов мы сидели молча На прибрежных полированных океаном камнях, убаюканные рокотом волн и всецело отдавшись давно уже не испытанному блаженству полного одиночества.
В город мы вернулись через негритянскую деревушку. Ее улички представляют коридоры из двух высоких заборов, плетеных из тростника, теса и бамбука. За этим ограждением ютятся в тени пальм, латаний и баобабов примитивные шалаши деревенских жителей.
От главных, более широких улиц разбегаются узкие переулки, огороженные такими же бамбуковыми заборами. Дворы отдельных семейств не отделены друг от друга, так что постороннему человеку трудно было бы разобраться, кому принадлежит какой участок.
Кое-где мы встречали на улицах женщин, занимающихся ткацким ремеслом на самобытных африканских станках. Около них рылись в пыли и песке совершенно голые ребятишки.
На перекрестках улиц под ветвями раскидистых баобабов размещены забитые в землю скамейки. По вечерам сюда собирается народ, ищущий отдыха и общения. Старики сидят и беседуют или играют на своих туземных струнных и духовых инструментах, а молодежь поет, танцует и устраивает игры.
Насколько мы могли заметить, положение женщин у черного племени вовсе не приниженное. Женщины пользуются в семье уважением, как хозяйки.
Вернувшись в город другой дорогой и располагая временем до отхода последнего катера, мы зашли в «Отель Насиональ», который привлек нас уютной верандой, прикрытой огромным тростниковым зонтиком.
В ресторане собирались преимущественно солдаты местного гарнизона. Их веселые и непринужденные шутки показывали, что здесь они чувствуют себя
Когда мы вышли, сияла полная луна и сквозь густой шатер, магнолий над головой ярко блестели звезды. Дневной зной сменился приятной ночной прохладой. Земля, напоенная за день солнцем, излучала все ароматы тропиков.
Прогуливаясь, мы столкнулись с компанией орловских офицеров, которые Тоже целый день бродили и теперь искали, где бы утолить голод. Они сказали нам, что последний катер отваливает от пристани в 11 часов.
За обед из 5 блюд с вином мы заплатили по 4 франка. Хотя блюда были легкие — вроде салата и макарон — и голода не утолили, но всем было приятно на момент забыть надоевший однообразный корабельный стол.
На другой день мне еще раз удалось на несколько часов съехать на берег, но дальних прогулок я уже не предпринимал и занялся главным образом пополнением своего гардероба легким платьем для тропиков.
В роще на окраине города я срезал пышную ветвь цикасной пальмы, которую принес в свою каюту как память о первом пребывании на берегу.
3 ноября. Гвинейским заливом к экватору. Сегодня утром эскадра двинулась из Дакара в дальнейший путь.
За обедом штурманы сообщили, что идем к устью реки Габун во Французском Конго. Мы должны пересечь весь Гвинейский залив и попадем в наименее исследованную часть Экваториальной Африки.
Вспоминаю, как еще в раннем детстве я увлекался описанием путешествий Стенли и Ливингстона в эти таинственные области, полные чудес тропической природы. И вот теперь, по прихоти судьбы, мне суждено будет заглянуть в уголок этого загадочного мира.
На переход до Габуна потребуется не менее девяти суток, так как надо пройти без остановок почти 2000 миль, т. е. преодолеть расстояние, равное половине пути от Либавы до Дакара.
Дакар расположен под 15° северной широты, тогда как устье Габуна отстоит всего на 25 километров к северу от экватора, следовательно, на широте 15 минут.
Весь переход будет протекать в крайне тяжелых условиях. С каждым днем мы на два градуса приближаемся к южному полушарию, в котором сейчас начинается лето. Нам предстоит задыхаться на кораблях от жары, изнывать от сырости и жить в угольной грязи.
Гвинейский залив находится в области теплого экваториального течения, пересекающего Атлантический океан от берегов Африки к Бразилии. Значит, мы будем иметь настоящую паровую баню.
Интересно знать: какой прием со стороны французских властей ожидает нас в Габуне? В Дакаре же с момента нашего прихода возникали дипломатические осложнения с Францией. Уже по окончании погрузки угля из Парижа пришло запрещение эскадре пользоваться рейдом Дакара для погрузок материалов и угля, но Рожественский спокойно ответил, что он в них не нуждается.