На перекрестке миров
Шрифт:
— Не стоит ругать сие славное заведение, — раздался насмешливый голос, и, обернувшись, мы увидели Рилла. Интересно, а этот тут давно стоит?
Начальник службы безопасности отсалютовал, а Виттор, подскочив, поспешил распрощаться. Насколько я знаю, ветеран никогда не стремился к обществу высоких чинов и в подобной компании всегда чувствовал себя неловко.
— Как самочувствие? — Дорсан сменил ветерана на единственном в палате стуле и окинул меня внимательным взглядом.
— Бывало и лучше.
Я с тоской подумал, сколько же еще придется пялиться
— Траур прекращай, — фыркнул Рилл. — У меня для тебя две новости.
— Давай с плохой, — мрачно попросил я.
— Плохих не держим, — усмехнулся друг. — Одна — хорошая, а другая не то, чтобы, но тебе понравится.
В какой-то момент в голову снова пришла Роксана, но я быстро отогнал от себя дурацкие мысли. И с какой стати Дорсану говорить со мной о кузине, тем более, что вряд ли мы в ближайшем будущем вообще с ней пересечемся? Я скрестил руки на груди и вопросительно поднял брови.
— Перво-наперво, генерал Эдан, — да чтоб меня блохи загрызли, но при звуках знакомой фамилии в груди снова что-то ёкнуло, — лично представил тебя к награде. Медаль «За заслуги перед Антреей» и, кажется, неплохая денежная компенсация.
Да, вот это действительно неплохо. Особенно деньги. Чувствую, после визитов Хамелеонов и службы безопасности дом Бруммеля придется серьезно приводить в порядок. Впрочем, дом — дело десятое, не уверен вообще, что останусь в нем жить после всего, что произошло. Я озабоченно нахмурился:
— Интересно, а как быстро городской совет сможет найти средства для починки лаборатории?
Дорсан поскучнел и смахнул с колена невидимую соринку.
— О том пока рано говорить. Технологию Ключа мы так и не освоили, а без нее будет сложно доказать надобность лаборатории для города. Тем более, единственный человек, который чисто теоретически может сотворить нечто подобное, пропал.
— Мы найдем Аларика! — Я и не ожидал, что в моем голосе просквозит такое глубокое отчаяние.
— Никто не сомневается, — поспешно заверил меня Тенрилл, — просто всему свое время.
— Сучье вымя! У Ала его, возможно, вообще нет! — Я ударил кулаками по одеялу. Очень хорошо понимаю чувства Виттора, ведь быть беспомощным, когда от тебя так много зависит — мерзко. Отдача от удара прокатилась волной боли по плечам и спине, и я, не сдержавшись, тихо застонал и скрипнул зубами.
— А вот тут мы плавно переходим ко второй новости. — Друг клюнул меня внимательным взглядом, наклонился и снял с пояса флягу. — Но сначала выпей-ка.
— Что это? — Я недоуменно оглядел смутно знакомый предмет.
— Водичка из озера. Рей, ау, у тебя память часом не отшибло? Забрал в твоем кабинете, когда бумаги по делу искал.
Я сокрушенно покачал головой. Дорсан вроде взрослый мужик, а всё в басни верит. Мало ли, какие притчи северяне друг другу зимними вечерами рассказывают…
— Ты что-то теряешь? — Рилл насмешливо прищурился, очевидно, уловив мои сомнения.
— Да нет. — Я пожал плечами, потряс флягу и снял крышку. В лицо снова дохнуло свежестью, и я судорожно сглотнул. Интересно,
К сожалению, наслаждение оказалось недолгим, я почувствовал, как тяжелеют веки, как слабеет рука, держащая баклагу. Подумал, до чего же приятно, когда голова становится пустой и легкой, словно облачко в летний день. Ни забот, ни боли, ни горя… Заинтересованное лицо Тенрилла стало неумолимо расплываться.
Не знаю, сколько я проспал, но когда проснулся, день за окном сменился вечером, а Дорсан ушел. В голове прояснилось, отдохнувшее тело требовало движений, и я осторожно приподнялся на локтях. Странно, но мне стало легче. Может, доктор Орфин что-то вколол мне, пока я спал, а, может, действительно водица из Бероли оказалась чудодейственной.
Я встревожено огляделся, ну как уронил флягу, засыпая? Она нашлась на прикроватном столике. Бережно закрытая пробкой, лежала на листе бумаги с каким-то письмом. Я аккуратно отодвинул подарок Рилла, осторожно поднялся и, забрав послание, медленно двинулся к окошку. В лампе почти закончилось масло, а напрягать глаза в сумерках мне не хотелось.
«Эй, сурок, — гласило послание, — ты самым бессовестным образом задрых, так меня и не дослушав. Кстати, чтобы ты не думал, что жестокий друг провел над тобой бесчеловечный эксперимент, докладываю — Орфин тебя, спящего, осмотрел. Сказал, что все в порядке и, к слову, благосклонно отнесся к истории с водицей. Даже выклянчил пробу для анализа. Вот за это я и люблю передовых людей. Впрочем, к тебе это не относится, так что я просто доскажу новость, с которой приходил.
Короче, ты официально назначаешься старшим дознавателем в расследовании дела об исчезновении Аларика Донвиля. Приступай к делу как можно быстрее, да ты и сам понимаешь. Документы и назначение возьмешь у моего секретаря. Пока поиски не дали никакого результата, но, с другой стороны, ведь и тела мы не нашли…»
Обнадежил. Ладно, судя по всему, пора мне выбираться из лазарета.
Орфин, конечно, устроил почти скандал, когда услышал о моем намерении покинуть стены гостеприимного заведения. Но мне не впервой было спорить с доктором, и, в конце концов, проверив пульс и осмотрев повязки, он сдался. Велел приходить каждый день на осмотр и размашисто подписал бумагу, чтобы мне вернули вещи.
Угрюмо отряхнув грязное, с прорехами от ингирского хлыста пальто, мятый китель и штаны, я оделся, но перед уходом решил зайти к Виттору. Из-за занавески, закрывающей вход в нужную палату, неслись чьи-то мрачные ругательства. Войдя, я нашел там троих мужчин, в неярком свете масляной лампы режущихся в кости. Причем, рожа ветерана была донельзя довольной.
— Сучий потрох, — удивленно пробасил Виттор, подняв на меня взгляд, — ты уже ползаешь?
— Откровенно говоря, уползаю, — усмехнулся я и пожал руки стражам. — Зашел, вот, попрощаться, спросить, может, нужно чего.