На пороге ада
Шрифт:
– Спасибо, очень рад.
– Ну что ж вы скромничаете, Константин Андреевич, или думаете, мы с такой маленькой новостью к вам пришли бы лично? У нас дела посерьезнее, если позволите-с. Министерство планирует произвести вас в должность главного врача, там годик-другой поработаете, а потом уж мы вас к себе определим, на большую и видную должность. Есть одно местечко надежное, если позволите, специально для вас-с. Как вам перспективка?
Константин захлопал глазами и смущенно покраснел: он точно не привык, что его кто-то может похвалить за работу.
– Да, спасибо. Да, конечно. Очень рад!
– Вы
Геннадий Иванович умолк, Константин тоже молчал.
– Да шучу я, шучу, что ж вы такой… как струна!
Гость попытался встать, но с первого раза не получилось, пришлось сильно отодвигать стул.
– И еще, забыл сказать, – он схватил Константина за плечи и заставил наклониться, а потом прошептал: – К вам тут в неврологию отец замминистра с инсультом поступил, ну вы с ним это, доктор, как говорится…
Геннадий Иванович широко улыбнулся, показав, что золотой была даже часть зубов во рту.
«Еще один, у которого „так говорится“», – подумал Константин и еще раз крепко пожал руку чиновнику, уже на прощание, все-таки бог любит троицу. Вскоре его кабинет опустел.
И сразу все переменилось. Он посмотрел в потолок, его зрачки расширились, взгляд будто бы ожил, что-то взволнованно заклокотало внутри, и мысли оказались во власти приятного беспокойства.
– Ты видишь? Ты там это видишь? Я главный врач теперь! Папа, я так рад! Я тебя не подвел!
Константин почти вприпрыжку выбежал из кабинета, даже попытался изобразить улыбку на лице, и хотя все равно не вышло, но таким свободным он себя не чувствовал уже очень давно.
Ликующе добежав до буфета, он заметил, что все вокруг смотрят только на него, и на этот раз такое внимание было оправданным.
– Поздравляем вас, Константин Андреевич, бог в помощь! – пролепетала сестричка, и тут же исчезла.
– Отец вами гордился бы! – важно произнес один из кардиологов, стоявший в очереди за свежими булочками, и похлопал Константина по плечу.
Весь день на него сыпались поздравления от товарищей и коллег, некоторых из них он и видел-то впервые, но создавалось лестное впечатление, что его наконец заметили, словно он вышел из тени отца. И это чувство оказалось таким желанным, что сердце стучало быстрее, а руки слегка подрагивали.
Начало новой жизни, а вместе с тем и конец рабочего дня, Константин решил отпраздновать посещением кинотеатра. После сеанса он купил себе недорогого вина, фруктов и, слегка разбавив веселое настроение алкогольным градусом, добрел до квартиры, где сладко уснул.
Сон первый
Все вокруг звенело празднеством: торжественно падал снег, серебром накрыло плечи, а вместо зеленого лавра голову увенчали белые хлопья. Константин осмотрелся вокруг. Под ногами лежал огромный ледяной щит, и кроме этого щита, бездонного черного неба и вечного снега не было ничего. Где-то вдалеке неумолчно звенел телефон, но никто не брал трубку. Вдруг снегопад стал неторопливым и таким ленивым, что темнота вокруг разом превратилась в сплошное белое полотно. Из этого тумана внезапно выступила фигура высокого человека: большие жилистые руки, широкие плечи, облысевшая голова, и через секунду Константин узнал своего отца. Тот немного
– Ну здравствуй, сынок! – ласково произнес отец.
– Здравствуй, – ответил Константин, и ему тут же стало стыдно за это долгое и официальное «здравствуй», вместо куда более подходящего и приятного «привет».
Повисла неловкая пауза, утихли все звуки, и Константину был слышен только собственный внутренний крик. Потом оба открыли рты и произнесли что-то синхронно, но, поняв это, вновь замолчали. Они всегда начинали говорить друг с другом одновременно, невпопад.
– А знаешь, ко мне сегодня приходили люди из министерства, меня назначили главным врачом.
Снова повисла пауза.
– А ты хотел эту должность?
– Да.
– Ты считаешь себя достойным её?
– Да.
– Ты мог отказаться?
– Нет.
– Тогда, увы, – отец развел плечами и изобразил разочарование, – мне гордиться нечем.
Опустилась тишина, она настолько быстро стала пожирать саму себя, что кто-то вынужден был ее нарушить.
– Я горжусь, если ты делаешь то, чего можешь и не делать. Я горжусь, когда ты остаешься после работы с больными, горжусь, когда ты покупаешь бездомным еду, горжусь, даже когда ты просто кого-то жалеешь. Но когда ты делаешь то, что должен, я не горжусь, ибо нельзя гордиться необходимостью.
– Но мне страшно, вдруг я не справлюсь?
– А жить вообще страшно. Ты посмотри на меня: заметил, чем это обычно заканчивается?
Он улыбнулся, и стало легче. Снег прекратился, начало светать.
– Приходи еще, пожалуйста, приходи! – крикнул Константин напоследок.
Он проснулся, часы опять показывали пять утра. Больше он не уснул.
Глава 4
Следующий рабочий день начался со срочного собрания. Константин созвал всех заведующих отделениями в свой новый кабинет, было необходимо утвердиться в их глазах в качестве нового главврача, к тому же следовало обсудить дальнейший план развития клиники. Отец оставил после себя целостную, развитую, но, к сожалению, чудовищно устаревшую систему, которая держалась на авторитете отдельной личности. Константин знал большую часть персонала, его костяк составляли люди может быть и хорошие, но адски ленивые, а вдобавок еще и нетерпимые ко всему новому, а оттого чем дальше шагали медицинские технологии, тем глубже становилась их неспособность обрести себя в современном мире, и тем большим было желание вернуть те времена, когда из импортного был разве что Альцгеймер.
За большим столом собралось порядка десяти человек, Константин сидел во главе, по правую и левую руку расположились врачи, напротив на стене висел портрет отца, перевязанный черной лентой. Константин посмотрел на собравшихся, привстал, поправил халат и начал.
– Уважаемые коллеги! – произнес он нарочито властным тоном, подражая отцу. – Как вы все знаете, с сегодняшнего дня я являюсь главным врачом нашей больницы.
Он сделал небольшую паузу, будто давал собравшимся время оценить свою фигуру в новом свете.