На пороге чудес
Шрифт:
— Я даже не знала бы, как и начать.
— Для начала надо просто открыть рот.
— Вы понимаете лакаши?
Он пожал плечами:
— Я знаю больше, чем мне кажется. Тут я живу уже два года. Достаточно времени, чтобы научиться чему-то.
Два года?!
За густой завесой листьев Марина различила очертания хижин, смутные контуры цивилизации.
Что это за оазис, где люди могут жить годами?
— Так вы работаете с доктором Свенсон?
Наверняка мистер Фокс знал, но не сказал ей, что компания «Фогель» платит за работу над новым препаратом и другим докторам.
— Я работаю с доктором Свенсон, — подтвердил он, но фраза прозвучала так, словно ее произнес попугай. Он либо не понял вопроса, либо сам не верил собственным словам. Тогда он добавил: — Наши сферы исследований пересекаются. А вы? Доктор Свенсон сказала нам, что вы сотрудница «Фогель». Какая у вас тема?
— Холестерин, — ответила Марина и подумала, что в этом тропическом лесу никто и никогда не думал о своем холестерине и не нуждается в ее исследованиях. Тут главное — не наступить на ядовитую змею. — Я работаю в группе, которая выполняет широкомасштабные лабораторные тесты со статинами нового поколения.
Томас Нкомо сложил свои длинные, элегантные руки, прижав к губам кончики пальцев, и печально покачал головой. На темной коже ярко сверкнуло золотое обручальное кольцо. При виде его огорчения лакаши, не перестававшие наблюдать за ним, теперь подались вперед и запереживали.
Прошло довольно много времени, прежде чем он снова заговорил:
— Значит, вы приехали из-за нашего друга.
Марина озадаченно заморгала.
Из всех докторов, приезжавших сюда до нее, вероятно, лишь один занимался холестерином.
— Да.
Доктор Нкомо вздохнул и опустил голову.
— Я как-то не связывал это с вами, но конечно, конечно. Бедный Андерс. Нам так его не хватает. Как там его жена Карен и мальчики?
Кар-рон — вот так он произнес ее имя.
Конечно, невероятно, чтобы Карен приехала сюда.
И все-таки Марине захотелось, чтобы она оказалась тут и увидела страдание на лице доктора Нкомо, чтобы лично приняла такое грациозное сочувствие.
— Она хочет, чтобы я все выяснила. Мы почти ничего не знаем об обстоятельствах смерти Андерса.
Томас Нкомо сгорбился.
— Не знаю, что и сказать. Как ей это объяснить? Мы надеялись, что он поправится. В джунглях люди болеют очень сильно, лихорадка — самая распространенная вещь. Я сам из Дакара. В Западной Африке, скажу я вам, очень молодые умирают внезапно, а очень старые умирают медленно. Но люди среднего возраста, такие здоровые мужчины, как Андерс Экман, справляются с болезнями, — он прижал ладонь к сердцу: — Я доктор. Я не ожидал.
Словно в ответ на такое эмоциональное шоу лакаши вдруг встали, собрали детей и ножи. Быстро сложили белье и хворост в корзины, и уже через минуту последний из них скрылся в джунглях.
Томас Нкомо озадаченно взглянул на небо:
— Нам пора уходить, доктор Сингх. Скоро начнется сильная гроза. У лакаши потрясающее метеорологическое чутье. Пойдемте со мной, я покажу вам лабораторию. Вы поразитесь, увидев, что мы делаем в наших примитивных условиях.
С запада уже ползла грозовая туча, в текстуре воздуха что-то внезапно переменилось. Доктор Нкомо положил руку на спину Марины.
— Пожалуйста, пойдемте, — сказал он, и они торопливо пошли туда, где Марина еще не была.
Птицы стремительно проносились над водой и ныряли в верхний ярус леса. Мелькали еще какие-то незнакомые Марине существа. Потом ярко, словно ядерный взрыв, сверкнула молния, и через долю секунды последовал разряд грома, способный расколоть пополам землю.
И, поскольку это неразлучная троица, хлынул ливень!
Ослепленной молнией и оглушенной громом Марине внезапно показалось, что она сейчас утонет, вот так, стоя во весь рост.
В Манаусе ей приходилось не раз убегать от грозы.
Она находила где-нибудь укрытие еще до того, как начинался ливень. Но в джунглях надо родиться, чтобы уметь в них бегать — тут легко сломать ногу, споткнувшись о лианы или корни, а намокшая земля мгновенно делается скользкой, словно ее полили маслом.
Лакаши давно скрылись вместе с птицами и теми неизвестными зверьками, все сидели в своих хижинах, гнездах и норах. Только Марина и доктор Нкомо медленно шли по неровной тропе. Каждая капля дождя ударялась о землю с такой силой, что подскакивала кверху. Казалось, что земля кипит.
Марина пыталась размеренно дышать в потоках воды и хотела схватиться за ветку.
Доктор Нкомо постучал своим длинным пальцем по ее руке.
— Простите меня, но вы напрасно так делаете, — громко сказал он. — Никогда не знаешь, что там прячется в коре. Лучше не дотрагивайтесь до веток.
Марина тут же разжала пальцы и кивнула, подставила ладони под дождь и помыла их.
— Я как-то прислонился к дереву, и меня укусил в плечо муравей-пуля, прямо сквозь рубашку, — продолжал доктор Нкомо, перекрикивая шум грозы. — Возможно, он знаком вам по роду Рагаропега.
Он снял очки, бесполезные под дождем, и сунул в карман рубашки.
— Всего один муравей, с мой ноготь величиной, но я неделю провалялся в постели. Жаловаться нехорошо, но боль была такая, что я до сих пор ее помню. В ваших краях ведь нет таких муравьев?
Марина вспомнила кузнечиков и жаворонков, кроликов и оленей — диснеевских персонажей, обитающих на зеленых лугах ее родного штата.
— У нас не водятся муравьи-пули.
Она промокла до нитки, волосы прилипли к голове и плечам, ноги разъезжались на скользкой тропинке, по которой неслись потоки воды.