На пороге мира
Шрифт:
– Что вы!
– улыбнулся мужчина с планшетом.
– Очень волнуюсь: что нам опять не останется живых террористов для работы.
– Живых террористов?
– удивился первый мужчина.
– А живых курсантов? В случае штурма орбитальной станции, по рассчетам аналитиков, до двух третей заложников погибнет: часть от разгерметизации отсеков, часть от применения тяжелого вооружения, без которого штурм невозможен.
– Я советую максимально оттянуть штурм станции. Создать видимость подготовки, стянуть силы, начать переговоры, ультиматумы... Но сам штурм не начинать.
– Все-таки я чего-то не знаю. Что заставляет вас быть столь самоуверенным, подполковник, - затянулся и медленно выпустил дым в воздух мужчина
– Там Кашим, товарищ полковник, - тихо ответил мужчина с планшетом.
– Земля им пухом, - затушил в пепельнице недокуренную сигарету сидящий в кресле и вмиг успокоившийся мужчина.
– Передайте на станцию открытым текстом: "Кашим, фас!".
* * *
глава 11
Отбыть на орбитальную базу только вдвоем с Жестянкиным Анастасии Константиновне не удалось. Нет, поначалу все шло нормально: бывший Начальник Курса ответил на звонок бывшей курсантки Валаньевой и легко согласился "поучить летать ее непутевого ученичка". При этом улаживание вопросов с командованием базы взял на себя.
Сложность возникла, когда Анастасия Константиновна отправилась к Начальнику Училища отпрашивать кадета Жестянкина в командировку для обучения пилотированию на базу подготовки пилотов.
Там выяснилось, что у Сомова есть дочка, на полгода младше Жестянкина, страстно желающая стать пилотом. И, что она уже отцу плешь проела своим желанием.
А заодно и то, что либо лейтенант Валаньева берет с собой двух учеников, либо не берет никого и сама никуда не летит.
Дочку Сомова звали Сашей. Была она на полголовы выше Жестянкина и совсем не похожа на отца. Тот был блондин с голубыми глазами и с легкой горбинкой на носу. Она же шатенка с карими глазами и прямым слегка курносым носиком. На этом различия не заканчивались: Сомов-старший напоминал грозовую тучу, часто хмурился и редко улыбался. Сомова-младшая много двигалась, много улыбалась, хлопала длинными ресницами, и от улыбки ее на щеках играли озорные ямочки.
Леонид неожиданной попутчицы стеснялся. Непривычен он был к обществу девчонок. Что в детдоме, что в Училище, круг его общения состоял из лиц одного с ним пола. Единственное исключение как раз и составляла Анастасия Константиновна. Так что, как себя вести, что говорить и что делать, он не знал совершенно. Часто краснел, путался в словах и прятал за спину чехол со скрипкой.
Валаньева смотрела на все это и только подсмеивалась. Ей не терпелось уже попасть в свою Альма Матер, в Училище, в котором прошли пять лет ее жизни, с которым связано столько воспоминаний, забавных случаев и веселых историй.
Встретил на станции их лично Феофанов Василий Геннадьевич. Майор Феофанов, занимающий должность Начальника Курса у нынешнего состава обучающихся на станции пилотов. Тот самый человек, что в свое время, учил летать саму Валаньеву. И, что примечательно, научил!
Им троим выделили каюты, дали время разложить вещи и начались занятия. Именно так, с ходу: теория, тренажеры, тренажеры, снова теория и опять тренажеры. Полетать на настоящих, пусть и учебных, истребителях им разрешили на третий день. К концу недели, они уже проводили в них по восемь-десять часов кряду, отрабатывая летные упражнения, фигуры и задачи. Сомова блистала, Жестянкин в своем непередаваемом стиле тупил, повергая в предынфарктное состояние, работающих с ним инструкторов.
А по вечерам они втроем собирались в каюте Валаньевой и Жестянкин играл на скрипке, перекидывались в картишки, рассказывали страшные истории и травили пилотские байки...
Вот только к середине второй недели стало вдруг не до смеха. Очередной транспорт, долженствующий доставить на станцию запас воды, продуктов, прочих расходных материалов для поддержания функционирования систем и аппаратов, принес на своем борту совершенно другой груз. В просторных трюмах его прятались шесть с половиной десятков вооруженных людей, имеющих некое подобие организации и дисциплины.
Курсантов вместе с Преподавателями и обслуживающим персоналом станции насчитывалось около восьмидесяти душ. Казалось бы - перевес численный на их стороне. Но! Дерзость нападения, внезапность, время нападения (за два часа до подъема), слаженность, проработанный план действий, превосходное знание плана станции и, опять же, превосходство в оружии свое дело сделали.
Итог: станция захвачена. Дежурный по станции и помощник дежурного по станции убиты при оказании сопротивления. Эти два офицера, капитан и старший лейтенант, из табельных пистолетов успели убить пятерых террористов и троих ранить. Также послать сигнал на планету и объявить тревогу по станции... Выполнили свой долг и обязанности до конца. Вот только помогло это мало, так как курсантов и Преподавателей уже, в это же самое время, брали сонными в собственных каютах и кубриках. Восемь из них (опять же в основном дежурная смена) были убиты при попытке оказать сопротивление: с табельным штыком против автоматов много не навоюешь.
Капитанский мостик и рубка управления были взяты столь же быстро и эффективно. Хоть и потеряли захватчики при ее штурме еще семь человек убитыми и двух ранеными.
Валаньева, Сомова и Жестянкин вместе с еще десятью курсантами были отконвоированы в рубку управления, совмещающую в себе еще и функции комнаты видеосвязи с планетой для демонстрации серьезности намерений террористов.
– Мы - Черное Солнце! Мы - Восход Нового Миропорядка! Ваше общество прогнило! Коррупция во всех эшелонах власти! Богатеи и дворяне эксплуатируют труд простых рабочих, притесняют и считают людьми второго сорта! Полиция продажна, власть преступна, но мы не хотим мириться с этим! Мы - Черное Солнце! И мы - Сила! Мы требуем свержения Императора! И мы готовы пожертвовать ради этого своими жизнями! Но нас много! Погибнем мы - на смену придут другие!
– вещал в экран высокий мужчина одетый в гражданскую версию армейского комуфляжа с автоматом на груди и черной балаклавой на голове.
– Надеюсь вы записали это обращение, господа безопасники?
– продолжил он уже без прежнего пафоса, уже вполне нормальным голосом.
– Через два часа оно должно крутиться на всех центральных каналах телевидения Империи. И еще вот эти два ролика, которые вам сейчас пересылаются. Иначе мы начнем убивать заложников. По одному каждые полчаса промедления. Для демонстрации серьезности наших намерений...
– он сделал жест своим подчиненным, и из десятка курсантов вывели одного. Подвели к камере, поставили на колени и прострелили затылок.
– Мы поняли вас, - пришел ответ от человека с экрана монитора связи.
– Как к вам обращаться?
– Сначала представьтесь, - потребовал мужчина в болоклаве.
– Полковник Службы Имперской Безопасности Васин. Уполномочен вести с вами переговоры. Так как к вам обращаться?
– Обращайтесь: Кондор. Я лидер группы, захватившей станцию. Это мой официальный позывной для вас.
– Итак, Кондор. Мы записали ваше сообщение. Руководство рассматривает возможность выполнения ваших требований. Но учитывайте - все, кто находится на захваченной вами станции - военные. Они все давали присягу. И являются сейчас не заложниками, а военнопленными. И по Женевской Конвенции от 2354-го года, исправленной и дополненной, требуют соответствующего содержания и обращения. В случае нарушения этих условий, вас будут судить не только как террориста по законам Российской Империи, но и как военного преступника в Международном Трибунале, если каким-то чудом вам удасться покинуть живым эту станцию! И я говорю вам: "Кашим, фас!", что означает - "Кто к нам с мечом придет, от меча и погибнет"!