На пути к Мировой войне
Шрифт:
Е. В. Тарле
То есть когда стараниями Великобритании Гитлер превратился в угрожающий безопасности СССР фактор, то прямой поддержкой Е. В. Тарле в написании книги «Наполеон», а это обстоятельство, к слову сказать, специально не скрывалось, Сталин ясно показал, что в СССР прекрасно понимают глубинную суть геополитической подоплеки привода Гитлера к власти. И книга Тарле ясно напоминала, чем кончил Наполеон, напав на Россию. Она ясно показывала, что в Москве четко отдают себе отчет в исторических параллелях в вопросе о целях и методах действий Наполеона и Гитлера. Но одновременно то был намек и нашим военным — ведь «технология» нанесения поражения Наполеону не была секретом. Однако Сталин не был бы самим собой, если не развил бы ситуацию далее. В 1936 г. с его подачи было осуществлено очередное переиздание указанного выше труда А. Жомини. В связи с приближением (Мюнхенской) развязки чехословацкого кризиса, Е. В. Тарле также в кратчайшие сроки написал и при содействии Сталина издал книгу «Нашествие Наполеона на Россию». По сути дела, это уже прямой ответ Москвы на Мюнхенскую сделку Запада с Гитлером. А в 1939 г. вновь были переизданы труды А. Жомини. Военному командованию всё более внятно намекали, какую конкретно систему обороны необходимо избрать. По большей части именно намекали, ибо вслух говорить о варианте 1812 г. политически было нецелесообразно — потому Сталин
В конце концов германский генералитет сообразил, что означают эти перемежающиеся публикации исследований о Наполеоне и трудов А. Жомини. Эти фигуры в мировой военной истории столь знаковые, что не понять, что сие означает, — весьма затруднительно. Потому как, публикация исследований о Наполеоне в сочетании с трудами А. Жомини означала, что советское военно-политическое руководство откровенно разворачивается к бесценному опыту прошлого. Оно так и было.
Гитлеровский генералитет действительно попытался оценить последствия «разгрома военных кадров» в СССР, но только в режиме усилившегося животного страха перед Советским Союзом и мощью его вооруженных сил, противостоять которому в длительной войне Германия не могла. Прямое свидетельство тому тематика заказанного П. Краснову аналитического обзора. А причина такого заказа, как это уже очевидно, проистекала из настойчивых, но осторожных попыток Сталина переориентировать новое поколение советских генералов на использование активной, маневренной стратегической обороны (в сочетании, естественно, с классической стратегической обороной) в противовес концепции так называемых пограничных сражений. Уже в начале 1938 г. Сталин стал обращать внимание генералитета на то, что армия, которая умеет наступать, но не умеет отступать, — потерпит поражение. Концепция же «пограничных сражений» являлась нечем иным, как доктриной немедленного встречно-лобового контрблицкрига, преступной дурью о котором «разгромленные военные кадры», особенно Тухачевский при деятельном содействии Уборевича, весьма долго и откровенно «пудрил мозги» всей РККА и высшему советскому руководству [117] .
117
Использование постулатов именно этой доктрины и привело впоследствии к кровавой трагедии 22 июня 1941 г. Связанный с этим миф анализируется во втором томе. Более подробно данный вопрос освещен в моих книгах «22 июня. Правда генералиссимуса» (М., 2005) и особенно «Трагедия 22 июня: блицкриг или измена? Правда Сталина» (М., 2006), а также «Кто привёл войну в СССР?» (М., 2007).
Вот истинная причина странного заказа германского генштаба генералу Краснову — тевтонов интересовало изменение стратегических взглядов СССР на оборону [118] !
Война против СССР в 1941 г. не должна была состояться. Гитлер действительно предполагал напасть на СССР в середине 1940-х гг., не ранее 1942–1943 гг., причем с изначальной ориентацией вообще на 1943–1945 гг. и даже на 1946 г. Правда, в какой-то момент он стал ориентироваться на 1200-летний юбилей со дня рождения особо почитаемого в Западной Европе ее главного бандита — императора Карла Великого, заложившего не только геополитические основы современного Запада, но и «Дранг нах Остен». Юбилей приходился на 1942 г. и, к слову сказать, гитлеровцы отметили его с колоссальной помпой. Однако юбилейные даты юбилейными датами, но в действительности-то Гитлер и предположить толком не мог, когда же он сможет приступить к главному делу своей жизни — войне. В чем собственноручно и расписался — в меморандуме «Об экономической подготовке к войне». Он был предназначен для высшего руководства рейха и «капитанов» германского ВПК, и потому являлся особо секретным, что, однако, не помешало ему своевременно попасть на стол Сталина. Так что ни перед собой, ни перед ближайшим окружением, ни тем более перед воротилами германского ВПК Адольфу не было резона юлить — он действительно этого не знал. При всем колоссальнейшем значении как самого меморандума, так и означенного выше его постулата о сроке завершения этой подготовки, сие вовсе не означает, что уже тогда война была именно же запланирована как обязательная именно на указанный срок, тем более против СССР. По планам Гитлера, сначала должна была произойти война с Польшей не только ради уничтожения этого «версальского ублюдка», но и прежде всего ради обретения необходимого плацдарма в Восточной Польше (на Западной Украине и в Западной Белоруссии) для последующей организации нападения на СССР. Затем должны были быть сокрушены пресловутые «западные демократии» — опять-таки, не столько ради того, чтобы уничтожить эти символы якобы столь ненавистной Гитлеру «плутократии», сколько прежде всего в целях захвата и использования в интересах Третьего рейха всей экономической и военной мощи Западной Европы. И только потом — «великое столкновение с Россией». Если же учесть сезонную зависимость действий армий того времени, особенно в наступательных операциях, как раз и выходит, что при такой очередности Адольфу нужно было не менее двух-трех лет от момента завершения экономической подготовки к войне, чтобы рискнуть на «великое столкновение с Россией». То есть не ранее 1942–1943 гг. (с изначальным прицелом вообще на 1943–1945 гг.).
118
В настоящее время казаки пытаются поставить вопрос о политической реабилитации генерала Краснова. И самый удивительный аргумент, который они приводят, что-де Краснов лично не участвовал в кровавых злодеяниях на территории СССР в годы Великой Отечественной войны. Допустим, хотя это не так, ибо когда его судили в СССР, то были приведены неопровержимые доказательства его вины. В данном случае хотел бы обратить внимание вот на что. Краснов лично был причастен к разработке основ плана «Барбаросса», и за одно это его следовало расстрелять как бешеную собаку. Да и казакам отнюдь не вредно периодически более подробно изучать тайные стороны биографий тех, кого они ныне пытаются сделать херувимами и ангелочками с крылышками. Ну не был Краснов ангелом! Неужели это непонятно?! Это был жесткий, целеустремленный враг и СССР, и России! Хотите или не хотите, но признать это придется! От фактов истории никуда не деться.
600-тысячный вермахт образца 1936 г., который даже самую первую, так называемую мирную агрессию — реоккупацию Рейнской области — осуществлял в начале марта 1936 г. не то чтобы без боевых патронов, но и попросту с макетами винтовок, от семимиллионного вермахта образца 1941 г. отделяла двенадцатикратная дистанция. Дистанция, которую прежде всего необходимо было осознать, затем определить ее масштабы, потом разработать меры по ее преодолению и, наконец, еще и реально преодолеть ее. К тому же с невиданным не только для того времени, но и попросту за всю историю человечества военно-экономическим ростом — исходя из размеров дистанции, как минимум троекратным в год, чтобы поспеть к 22 июня 1941 г. При всей авантюристичности своих геополитических замыслов Гитлер тем не менее был жестким прагматиком и столь сложных планов ни перед собой, ни перед германским ВПК не ставил. Милитаризация Германии осуществлялась бурными темпами, однако отнюдь не в разы и уж тем более не троекратно в год. Из-за присущей Германии ограниченности в ресурсах экономическая подготовка рейха к войне стала буксовать едва ли не с самого начала. И это несмотря на то, что в результате реоккупации Рейнской области в состав рейха, точнее в экономический оборот рейха, вновь были вовлечены 80–85 % добычи германского каменного угля, 80 % производства железа и стали, ранее отобранных у Германии по условиям Версальского «мирного» договора 1919 г. Более того. Даже несмотря на гигантские
И вдруг к 1 октября 1938 г. численность вермахта достигла уже 2 млн. 200 тыс. человек, хотя за девять месяцев до этого, т. е. на 1 января того же года, всего было 800 тыс. человек. Почти трехкратный рост. Причем в 1937 г. его численность возросла по сравнению с 1936 г. всего на 200 тысяч: с 600 до 800 тыс. человек. И вдруг, подчеркиваю, такой взрывной рост при столь серьезнейших экономических трудностях. К 23 августа 1939 г. в вермахте числилось уже 4 млн. 233 тыс. человек, а в ноябре того же года и вовсе был преодолен пятимиллионный рубеж! О невероятно возросшей оснащенности оружием, боевой техникой, различной амуницией, боеприпасами уж и не говорю. Ну а достигшая к 22 июня 1941 г. рубежа в 7 млн. 240 тыс. человек численность вермахта означала, что Гитлер поставил под ружье фактически 10 % своего тогдашнего мобилизационного ресурса.
Так вот и спрашивается, что это за чудеса такие творились в Третьем рейхе при тогдашних серьезнейших экономических трудностях? Особенно в начале этого мощного, взрывного рывка вперед. Ведь выходит, что всего за три года — 1936–1939 гг. — вермахт вырос в 7 раз, причем менее чем за два года, 1938–1939 гг., в 5 раз! А мощь военно-промышленного комплекса Германии при всех прикладывавшихся для этого усилиях всего лишь на несколько десятков процентов. Более того, уже весной 1938 г. на волоске от краха висела и финансовая программа милитаризации рейха, больше смахивавшая, правда, на глобальную финансовую аферу. Единственный, кто в рейхе по-настоящему соображал в экономике и финансах, выдающийся финансовый гроссмейстер XX века Яльмар Шахт, из-за острых разногласий с фюрером и вовсе вскоре оказался не удел!
Как же так? Что за этим стоит? По мановению какой волшебной палочки это произошло при таких-то, подчеркиваю, экономических трудностях рейха? В чьих руках она находилась, и кто ею дирижировал? Кто, в конце-то концов, оказался тем самым воистину гениально ловким кудесником, что сотворил это мерзкое чудо на горе всему миру? Германский историк Г.-А. Якобсен ещё в конце 1950-х гг. указывал:
«…Необходимо разрушить одну все еще распространенную легенду: германское нападение на Советский Союз в 1941 г. (как об этом свидетельствуют результаты изучения документальных источников) не являлось превентивной войной. Решение Гитлера осуществить его было порождено отнюдь не глубокой тревогой перед грозящим Германии предстоящим советским нападением, а явилось конечным выражением той агрессивной политики, которая с 1938 г. становилась все более неприкрытой» [119] !
119
Якобсен Г.-Л. 1939–1945. Вторая мировая война. Хроника и документы. Пер. с нем. // Вторая Мировая война: два взгляда. М., 1995. С. 24.
Почему именно с 1938 г. агрессивная политика коричневого шакала становилась все более неприкрытой? Ведь он же никогда не скрывал своих планов насчет «Дранг нах остен», еще в «Майн кампф» их описал, однако только с 1938 г. его агрессивная политика стала превращаться во все более неприкрытую. Кто и что стали тому причиной? Вот в чём вопрос.
Массированное нарастание агрессивности Гитлера с 1938 г. полностью подтверждается и данными советской военной разведки, своевременно добывшей сведения о состоявшемся в августе 1938 г. в Ютербоге секретном совещании военного руководства нацистской Германии. По данным ГРУ, речь шла о «переводе всего хозяйства Германии на службу военной политике и полной военизации страны», а также о том, что «Германии нужны колонии, но не в Африке, а на востоке Европы», что «ей нужны территории зерновой Украины» и что основная цель фюрера сформулирована как «борьба с Советами» [120] .
120
Лота В. Секретный фронт Генерального штаба. М., 2005. С. 27.
До этого он рассуждал, например, о тех же «территориях зерновой Украины» всего лишь в сослагательном наклонении — ах, если бы у Германии были такие территории, то рейх утопал бы в изобилии. Так он говорил еще осенью 1936 г. на очередном съезде нацистской партии. И вдруг, всего-то через два года, тон его заявлений резко изменился — от сослагательного наклонения ни хрена не осталось, появились категорические формулировки задач. Почему? Что произошло? Что послужило основанием для столь решительного изменения тона? Почему, если накануне Мюнхенского сговора он до крайности опасался непосредственного вмешательства в разрешение чехословацкого кризиса РККА, где только что произошел якобы разгром военных кадров? А едва только он начался в 1937 г., немецкая сторона стала зондировать возможности для «неожиданного улучшения» отношений между Германией и Советским Союзом, о чем, например, свидетельствовало заявление министра иностранных дел Константина фон Нейрата в беседе 7 июля 1937 г. с вновь назначенным в Берлин советским полпредом К. К. Юреневым [121] .
121
Документы внешней политики СССР. Том XX. М., 1976. С. 344.
Небезынтересен и такой факт. Передавив после захвата власти наиболее ретивых астрологов и придавив более осторожных, нацисты вспомнили о них почему-то именно весной 1938 года. Под контролем СС 15 марта 1938 г. для них устроили секретную конференцию в старинном замке Вартбург, в ходе которой астрологи выработали свои прогнозы в отношении предполагаемых военных действий Германии, в том числе и в отношении СССР. Именно от астрологов Третьего рейха впервые прозвучал 1941 г. как наиболее удобный срок для нападения на Советский Союз. Причем было указано даже конкретное время — не позднее второй половины мая 1941 г. [122] ! Почему именно в марте 1938 г. нацисты задумались об этом? Почему именно тогда они сформулировали перед астрологами вопрос о наиболее благоприятном, по их оккультному мнению, времени нападения на СССР? Оказывается, все было достаточно просто. Нацистское руководство хотело сверить предлагавшиеся Западом в преддверии скорого Мюнхенского сговора соблазны с данными астрологов, которым издавна очень сильно доверяло. А все дело заключалось в том, что Гитлер еще с февраля 1937 г. в общих чертах уже знал условия будущей (Мюнхенской) сделки — об этом его проинформировали по итогам сделки между главным экономистом британского МИДа Ф. Лейт-Россом и финансовым гением Третьего рейха Я. Шахтом.
122
В среде германских астрологов присутствовало и недреманное око Сталина. Им был очень близкий к Рудольфу Гессу, заместителю Гитлера по партии, талантливый учёный-астролог, граф Сергей Алексеевич Вронский (1915–1998). С юности блестяще владевший астрологией, хиромантией, магией, обладавший отличными способностями к гипнозу и психотерапии и являвшийся прекрасным экстрасенсом-медиком, граф был близко знаком с верхушкой Третьего рейха, поддерживал дружественные отношения с личным астрологом Гитлера Карлом Эрнстом Крафтом. Граф занимался, в частности, информационным освещением наиболее скрытой от посторонних глаз стороны нацистского режима — его связей по оккультным каналам с наиболее могущественными закулисными силами Запада. Граф входил и в круг членов тайного общества «Врил», создателем и главой которого являлся легендарный германский геополитик Карл Хаусхофер и, судя по всему, имел какое-то отношение к проекту рейхсфюрера СС Гиммлера «Аненербе» («Наследие предков»). Именно С. А. Вронский весной 1938 г. сообщил об особо секретном совещании астрологов, которое рекомендовало Гитлеру определить время нападения на СССР на 1941 г. В практике советской разведки история графа не единственная. В составе, например, разведгруппы Харро Шульце-Бойзена была профессиональная ясновидящая Анна Краус, внесшая неоценимый вклад в нашу Победу. Такими же способностями обладала и другой член этой же группы — Ода Шотт-Мюллер.