На пути к войне
Шрифт:
Пилот покачал головой, и от этого движения его иссиня-черные волосы разметались по спине.
— Не надо сбрасывать со счетов Палатона. Никогда.
— Тогда что же ты предлагаешь?
— У нас есть спутники над Сету?
— Только для общего обзора, — сухо ответил Астен.
— Мы можем проследить за его глиссером? Астен прищурился и кивнул.
— Думаю, да.
— Тогда сделай это. И дай мне знать, что будет дальше. — Недар смотрел, как Астен нехотя уходит, не желая оставлять Витерну наедине с ним.
Красавица-чоя подняла
— Что ты задумал, дорогой?
— Глиссер не улетит оттуда без трупа или доказательств гибели наследника. Мы ничего не узнаем до тех пор, пока он остается в Сету.
— А если Палатон жив?
— Тогда он воспользуется глиссером, чтобы вернуться в Чаролон как можно скорее и положить конец всем… — губы Недара скривились, — …подозрениям.
— Но если глиссер улетит, мы все равно ничего не будем знать.
— Нет, Ви, как только он взлетит, мы все узнаем — Палатон найден, живым или мертвым. А до тех пор возможно все.
— И если он окажется живым…
Недар взял ее за плечи и притянул к себе, усмехаясь тому, как затрепетала в его руках чоя.
— В таком случае я позабочусь, чтобы глиссер так и не вернулся в Чаролон.
Витерна выгнулась в его объятиях, ее глаза расширились.
— И тогда в случившемся обвинят Земной дом из Сету!
— Но разве это имеет какое-нибудь значение, если престол надежно окажется в наших руках? — прошептал он ей на ухо, вновь прижав к себе.
— Нет, — с удовлетворенным вздохом отозвалась Витерна, — это ничего не значит, — и она отдалась наслаждению, которое дарил ей Недар.
Глава 22
Алекса смотрелась в маленькое, серебристое ручное зеркальце, сделанное ею из металлического лома, подобранного на станции. Абдрелики терпеть не могли зеркал. Они видели самих себя в воде. Алекса не знала, считают ли абдрелики себя безобразными. Иногда ее осеняли догадки — вероятно, их ненависть к зеркалам вызвана тем, что отражение хищника может вспугнуть добычу. Вначале она хотела сделать кинжал, но такое оружие не было бы достаточно острым, чтобы пронзить толстую шкуру абдреликов, к тому же оно должно было иметь внушительные размеры, и тогда его будет трудно спрятать. Поэтому в конце концов Алекса сделала себе зеркальце.
Она отвела со лба кудряшки и улеглась на кровать. В каюте места было немногим больше, чем в склепе. На орбитальной станции поднялась суматоха — возвращался ГНаск. Вскоре он должен был прибыть, но снова уехать, поскольку постоянно курсировал между станцией и Скорбью. Станция зависла на внешней, отдаленной орбите планеты. Повернувшись к экрану в каюте, Алекса видела вести со Скорби, ей удалось даже поймать обрывочные сообщения о дебатах в Союзе, переданные по второму каналу, но ни Союз, ни дебаты в нем не интересовали девушку. Оба они чего-то ждали — и Алекса, и ГНаск, только в отличие от нее абдрелик имел представление о том, чего ждет.
Она подозревала, что абдрелик готовится нанести удар — такой, какой был бы непозволительным на Скорби, где приходилось соблюдать нейтралитет. Орбитальная станция была расположена неподалеку от планеты, но все же оставалась вне досягаемости планетарных вооруженных сил. Но что это за удар, куда он будет нанесен и почему — Алекса не знала.
Все чаще она думала о Чо. Она знала, что об этой планете постоянно размышляет ГНаск — раньше или позже его удар обрушится на нее.
Она небрежно уронила зеркальце на покрытый ковром пол. Оно упало с глухим стуком.
Такие дни становились для нее самыми тяжкими — вот и сейчас Алекса страдала от беспросветного одиночества, будучи покинутой и собственным народом, и абдреликами, к тому же находясь в разладе с самой собой. Но, слава Богу, подобные дни бывали все реже и реже, по мере того, как Алекса погружалась в бездну голода и хищнических желаний. И все же они наступали, и тогда Алекса пребывала в отчаянии.
Где Беван, который любил ее, несмотря ни на что? Где Рэнд, спасительный маяк для них обоих? Неужели кто-то из них еще существует на свете?
Смогут ли они когда-нибудь встретиться? Можно ли хотя бы надеяться на это?
Слезинка образовалась у нее в уголке глаза и покатилась по теплой щеке. Горячая соленая влага постепенно остывала. За первой слезой выступила вторая, затем третья, и вдруг плач прекратился. Алексе было больше нечем оплакивать себя и своих друзей.
Какое-то время она лежала неподвижно, затем обернулась и увидела сигнал, вспыхивающий на пульте каюты. Алекса поспешно села и вытерла лицо. Оправив одежду, она подошла к двери, ожидая, пока не появится сигнал вызова.
Она узнала командира флота, ррРаска, и приветствовала его легкой улыбкой, зная, как это раздражает абдреликов, которые почти не понимают языка человеческих гримас. Встав рядом с ГНаском, она ждала. На голом плече абдрелика восседал тарш. Он неуклюже завозился при виде ее и уставился глазами-стебельками. Интересно, узнал ли он ее как тело, в которое когда-то проникал? Встрепенувшись, тарш начал вылизывать крохотные, неразличимые грибки и бактерии из складок кожи абдрелика.
Оба абдрелика разговаривали на родном языке, состоящим из отдельных восклицаний и скрежещущих звуков. Закончив, ГНаск обернулся к Алексе.
— Думаю, ты останешься довольна.
Как всегда, Алекса удивилась, чем он готов порадовать ее. Разве довольный шпион лучше, чем унылый? И если он постоянно обнадеживает ее предстоящими делами, почему до сих пор медлит?
Алекса напустила на лицо выражение раздумья, и пробормотала:
— Чем?
— Наши союзники ронины только что привезли нам ценный груз. Сейчас его стерилизуют. Через несколько минут все будет готово. Но это еще не все хорошие новости. Кроме того, мы перехватили нешифрованное сообщение — в сущности, просто подслушали его.