На пути к звёздам. Размышления ротного барабанщика
Шрифт:
Особое место в цепочке событий заняло посещение Ростовского кремля. Потрясающее, удивительное по своей энергетике, величию и красоте, место! Но без приключений не обошлось. Экскурсия была обзорная, на улице. А в тот день свирепствовал двадцатиградусный мороз. Пришлось спасаться медовухой. Из всей группы за экскурсоводом ходило несколько человек, остальные, поочерёдно сменяя друг друга, «ныряли» в кремлёвский подвальчик, где располагался бар.
Когда на трубе заводской котельной кто-то из нас привязал белые кальсоны, начальник курса понял, что мы, от великой занятости, бодро движемся к полному моральному разложению. Но Павлович не был бы Павловичем, если бы не нашёл выхода из этой, казалось бы тупиковой ситуации. В Ростове была школа интернат для детей из неблагополучных семей. Виктор Вильгельмович связался с директором и вместе они придумали нам дело. Приближался день Советской Армии и Военно-морского Флота. В школе надо было подготовить смотр строя и песни. Курсантов закрепили за классами, составили график занятий, выделили места для тренировок. Кроме того, в интернате имелся полный комплект аппаратуры для вокально-инструментального ансамбля. По этой причине решили подготовить концерт и танцевальный вечер для старших классов. Нашлась работа и для «Парадокса». Завертелось…
Аппаратура хранилась в помещении, располагавшемся на четвёртом этаже спального корпуса. Нам представили заведующую всем этим хозяйством учителя пения Марину – воздушное, хрупкое создание. Она говорила тихо, мягким обволакивающим голосом и, как будто стесняясь, всё время по очереди поправляла то большие очки в роговой оправе, то длиннющий розовый мохеровый шарф намотанный на тонкую шею, концы которого свисали до колен. Довершал картину такого же цвета вязанный берет из под которого выбивались светлые кудряшки. Создалось впечатление, что перед нами стояла неуверенная в себе старшеклассница.
– Как вы справляетесь с детьми? – спросил её Родин, не скрывая удивления.
– Да так и справляюсь. Добром да лаской. – смиренно прошелестела Марина.
– Ну что? Ведите. – Сергей галантно поклонился, деланно расшаркиваясь.
На что девушка улыбнулась и тем же, скромным тоном произнесла:
– Идите за мной, мальчики. Только осторожней, у нас там ремонт, краска, цемент, грязь. Смотрите не испачкайтесь.
Прямо на лестничной площадке четвёртого этажа, за большой, обитой железом, дверью находилось весьма просторное помещение в котором хранились инструменты. К нашему удивлению аппаратура была очень даже приличная и уже расставлена по комнате так, что бы можно было репетировать. Нам осталось только подстроить инструменты. Марина оказалась подготовленным продвинутым профессионалом. Она быстро разобралась с нашим нехитрым репертуаром и прекрасно вписалась в ансамбль в роли клавишника. Пока мы увлечённо репетировали, в помещение всё время заглядывали, кривлялись и строили нам рожицы какие-то мальчишки. С начала это было смешно, но позже начало напрягать и нервировать. Общим решением пацанов шуганули, а дверь закрыли. А надо было поступить совсем наоборот! Поняли мы это только тогда, когда закончив репетицию попытались выйти из комнаты. Дверь не открылась! Не помогли и толчки плечом. Что делать? Пришлось использовать нашего басиста Фарида Шайдулова в качестве первобытного тарана. Я и Родин встали слева и справа от входа, Фарид разбегался, подпрыгивал и двумя нагами сильно бил в дверь, после чего, отлетая назад, падал, а мы его ловили и ставили на ноги. Не смотря на сокрушительные удары нашего каратиста, дверь удалось приоткрыть лишь сантиметров на десять – пятнадцать. Однако этого хватило, что бы понять в чём дело. Вход со стороны лестничной площадки был завален батареями отопления, трубами, мешками с цементом. Мы немного передохнули и продолжили пробивать «Осаду». Ударе на пятнадцатом дверь поддалась, отошла сантиметров на двадцать, а за ней раздался грохот, звук разливающейся жидкости и мальчишеские крики возмущения и недовольства. При чём по содержанию своему эти крики не были мальчишескими…
– Сидоркин, стоять! – резанула нас по ушам жёсткая, практически армейская команда.
Мы даже застыли от неожиданности. Марина, стоявшая за нашими спинами, хорошо поставленным командирским голосом, громко и уверенно продолжила:
– А ну быстро убирайте завал! Уши надеру!
Голоса стихли, послышалось сопение и стук откидываемых радиаторов. Дверь открылась…
Когда мы таранили преграду, после одного из ударов на лестничный марш свалилась бочка с синей краской, водружённая на самый верх завала, содержимое разлилось, перемазав всё вокруг, в том числе и четверых пацанов. Теперь они, насупившись, стояли на ступеньках, с головы до ног измазанные синей краской и цементом. На обратной стороне двери висел тетрадный листок на котором кривыми печатными буквами было написано:
На гаре стаит буфет,
И чего там толька нет!
Сахар, масла и писок
И фигятины кусок…
Марина достала из сумочки носовой платок, подошла к, потупившимся, сразу притихшим мальчишкам – акселератам, и, глядя снизу вверх, начала оттирать их чумазые лица. При этом, вновь изменившимся, строгим голосом с металлическими нотками, но уже мягче приговаривала:
– Ну вы что? С ума сошли? Что вы здесь устроили, хулиганьё? Вот что с вами делать?
– Мы это, пошутить… Мы не хотели… Мы не будем больше…– Бубнили пацаны, стыдливо глядя в пол.
Девушка, продолжая очищать мальчишек, глянула на нас, улыбнулась, увидя наши, удивлённый происходящим, физиономии, пояснила:
– Это наш школьный вокально-инструментальный ансамбль. – голос её опять зашелестел. – Правда мы только учимся. Ухажёры мои, заревновали? – она ткнула пальцем в лоб самого длинного, – Сидоркин голова тебе зачем, шапку носить?
С пацанами мы подружились, они прибрали всё безобразие, которое сами же и учинили. Теперь на наших репетициях постоянно присутствовали местные «Битлы»…
Смотр строя и песни удался на славу. Наши однокашники, закреплённые за классами, пройдя в разной степени суровую «прописку», с задачей справились. К делу подошли нестандартно, по-этому в спортзале, где проходило мероприятие, кроме традиционных военно-строевых песен. можно было услышать «Катюшу», «Смуглянку» и даже «Поворот». Концерт хоть и был небольшим, прошёл на «Ура». Потом начался танцевальный вечер. Особый фурор у публики пришёлся на тот момент, когда на сцену вышли местные «Битлы», мы передали им инструменты, и они сыграли для школьников свою первую песню…
Как же это здорово, делать правильные вещи! Мы стояли в сторонке и смотрели на этих пацанов, а в душе у каждого из нас шевелилось доброе чувство, именуемое счастьем. Ведь в то, что у мальчишек сегодня получился дебют, мы вложили чуточку себя. И наверняка придёт время, когда и они сделают что-то доброе и правильное.
Да, это вам не кальсоны на трубу вешать…
Сулико
Кто бывал на школьных выпускных вечерах, прекрасно знает что порядок их проведения не меняется с незапамятных времён. Начинается всё с торжественной части, дальше банкет, танцы, потом выпускники отправляются встречать рассвет, а далее уже могут быть интерпретации. То есть, после восхода солнца все расходятся или же возвращаются к месту проведения торжества и банкет продолжается уже до победного конца. Нам достался второй вариант. Как и в случае со свадьбами, гуманитарный подарок в нашем лице был отправлен играть на выпускном вечере подшефной школы. Мы добросовестно отработали вечер, выпускники уже собрались встречать рассвет. Решили сворачиваться и мы, как вдруг к нам подошёл один из родителей, а в реалиях – полковник, заместитель начальника нашего факультета и объявил нам:
– Так, товарищи курсанты, дети встретят рассвет и вернутся потанцевать. У вас примерно два часа. Вы пока отдохните.
Он повернулся и, уверенный что дело сделано, пошёл в толпу праздновавших…
Страшного конечно ничего не было. Не первый раз нам предстояла бессонная ночь. Сами понимаете, караулы, наряды, учения. Но был один момент, который всё-таки вызывал некоторое беспокойство. У нас на утро следующего дня был экзамен по неорганической химии, при чём – итоговый, оценка за который шла в диплом…
Делать нечего. Мы перекусили слегка и пошли из душного школьного актового зала прогуляться. Настроение было не очень, надо было найти развлечение. А что можно придумать в час ночи в жилом микрорайоне, в темноте, так как фонари горели через два на третий. Ночной полумрак разбавляли редкие светящиеся окна панельных девятиэтажек. Было тепло и тихо. Родин хлопнул в ладоши, звук заметался между соседними домами.
– Однако акустика! – восхитился Серёга. – А ну давай попробуем… Сулико!
Родин загорелся идеей, даже в темноте было видно, как заискрились его глаза. Он повернулся к Беркутову: