На пути "Тайфуна" - 2
Шрифт:
Больше всего выжившие в этом аду любили рассказывать об ужасном танковом прорыве, к тому же случившемся в "пятницу тринадцатого". Когда лейтенант вежливо указывал на календарь, где 13 сентября значилось субботой, доморощенные нумерологи, вдруг ставшие на этой неправильной войне очень суеверными, снисходительно объясняли, что это еще хуже. В ту страшную ночь русские начали контратаку как раз в полночь, когда пятницу сменяет тринадцатое число. Сначала все шло хорошо, но потом из оврага, заполненного непроходимой грязью, вдруг вынырнуло не меньше десятка новейших советских танков, которые стали обстреливать наступающих с фланга. Хорошо еще,
Впрочем, один из собеседников Брауна - лейтенант Эйзель, служивший в артиллерийском полку, снисходительно посмеялся над этими сказками.
– Уже давно замечено, что при прорыве русских танков их количество преувеличивают раза в два или три. Так что максимум, что там было - это четыре панцера. Да сами посудите, будь у советов на этом участке десяток новейших машин, они бы раскатали нас в тонкую лепешку. Ну, во всяком случае постарались бы это сделать, и тогда у наших окопов осталось бы гореть несколько вражеских танков.
Уважительно кивая собеседнику, Браун спросил, правда ли, что броню т-34 не берет даже гаубичный снаряд.
– - Конечно, не берет. Ведь чтобы пробить броню, надо сначала в нее попасть. А из гаубицы, стреляющей с закрытой позиции, сделать это практически невозможно. Вот если бы танки прорвались через передовую, и подъехали к ним поближе, то прямой наводкой тяжелые орудия разметали бы их в клочья. Кстати, русские это несколько раз продемонстрировали. Их гаубицы, лупившие по танкам, показали неплохую результативность. В том числе и трофейные 105мм.
– - Откуда они их взяли?
– ужаснулся Браун.
– - То есть, как откуда?
– удивился артиллерист. От 102-й пехотной ничего не осталось, да и 251-я дивизия бежала сверкая пятками. Как вы думаете, куда подевалось все их вооружение?
– - Но как же..., но ведь нам же объявили, что наши солдаты держались до последнего, пока не были эвакуированы раненые и вся техника.
– - Ну, скажем, раненых вы сами и эвакуировали из советского плена. Нетрудно догадаться, что если там не смогли вовремя вывезти в тыл людей, то что уж говорить о тяжелой артиллерии.
Еще одной любимой темой для разговоров была "дорога в бездну". Якобы самый обычный на вид асфальт оказался коварной ловушкой, и заехавшая на него автоколонна вдруг рухнула в бездонную трясину. Правда, никто из собеседников не был очевидцем этого события, но Брауна ознакомили с циркуляром, предписывающим на всех незнакомых дорогах проверять прочность дорожного полотна. Однажды он даже увидел как саперы, идущие перед колонной тягачей с орудиями, не только обшаривают дорогу миноискателями, но и старательно подпрыгивают, чтобы убедиться в отсутствии трясины. Вид у них при этом был виноватый - мол, сами понимаем абсурдность приказа, но приходится его выполнять.
Подробности другой таинственной истории, о зенитном сверхоружии русских, Брауну поведал знакомый из роты обеспечения, которому приходилось взаимодействовать со службой снабжения авиационного полка. Продукты питания поставлялись всем
– Ну что, вы выяснили, чем русские смогли подбить наши самолеты?
– любопытствовал Браун, подливая собеседнику ароматный кофе.
– - На самом деле их никто не сбивал.
– - Как же так, я сам там проезжал, и видел разбросанные обломки Юнкерсов.
– - Дело в том, что они сами упали.
– - Как это сами? Все три сразу?
– - Ну, честно говоря, русские им немного помогли. После того, как мы заняли эту территорию, представители авиаполка внимательно осмотрели место падения, и обнаружили довольно необычные макеты. Там были повозки и пушки, только сделанные не в натуральную величину, а уменьшенные раза в два. Даже был тряпичный пони, издалека похожий на настоящую лошадь.
– - Но на современных самолетах есть уйма всяких приборов. Я слышал, что "штуки" вообще должны выходить из пикирования автоматически, без участия пилотов.
– - Хм, приборы у них действительно есть, и при снижении до высоты пятисот метров раздается предупредительный гудок. Да только ведь опытный летчик больше верит своим глазам, чем ненадежным механизмам. Погода в тот день была ненастная. Видя, что все небо в тучах, летчики уже заранее настроились на то, что давление может упасть, а значит высотомер будет показывать неправильное значение.
– - Ну хорошо, пилоты были обмануты оптической иллюзией. А почему же все-таки не сработал автомат вывода самолета из пикирования?
– - Там есть один маленький нюанс. Во-первых, когда самолеты шли к цели в условиях облачности, то летчики могли заранее и не знать, с какой высоты им придется бомбить, и вообще не включить автомат. Ну а самое главное, даже если он включен, то чтобы его активировать нужно сначала сбросить бомбы.
– - Интересно, и почему же погибшие летчики их не сбросили? Я полагал, что реакция у них должна быть мгновенная. Да и к тому же, насколько я понимаю, освободившись от груза самолет сможет быстрее подняться.
– - С реакцией у них все в порядке, но у пилотов уже выработан рефлекс - сбрасывать бомбы только тщательно прицелившись. Это только артиллеристам хорошо. Если что не так, они разряжают свое орудие выстрелом. Им то все равно еще сотни снарядов привезут. А вот Юнкерсам за новой партией бомб приходится лететь обратно на аэродром, а потом снова проходить сквозь зенитный огонь противника. Чтобы действовать вопреки этой устоявшейся привычки, нужно время, ну хотя бы несколько секунд, для принятия логичного решения. А когда в запасе остались только доли секунды, то тело действует само, по годами отработанной схеме. Но слишком много нужно сделать, чтобы вывести самолет из пикирования - управлять рулем высоты, регулировать сектор газа, открыть шторки радиатора, переключать шаг винта.
– Видно было, что общение с авиаторами обогатило лексикон снабженца новыми словами, и теперь он старался блеснуть своей эрудицией.
– И заметьте, все это при огромной пятикратной перегрузке. Так что не стоит удивляться, что не имея запаса высоты, несколько самолетов все-таки врезалось в землю.