На пути в прекрасное далеко. Приглашение к разговору

Рыхлов Александр

На дворе 2014 год.

Телевизоры пухнут от почти военных сводок с киевских площадей – идёт штурм правительственных зданий неонацистскими молодчиками Украины. Беда расползается по этой стране, ложится на плечи отдельного человека, болью отзывается в сердцах неравнодушных людей и прежде всего из республик бывшей единой страны. Беда не признаёт границ, тем более, что она накрыла действительно братскую для россиян республику.

И что – снова в бой?

Россияне в окопах не отсиживались, хотя ещё у многих бывших солдат Великой Отечественной в памяти тот горький июнь 1941 года, когда на нашу общую землю обрушилась война.

В отрывном календаре за 1985 год, на обороте листка, помеченного 24 июня, мне посчастливилось прочитать стихи Леонида Чашечникова:

“Давно война осталась за плечами,И

чаша горя выпита до дна,Но каждый год июньскими ночамиВзрывается в России тишина.И вновь кого-то память кинет в ужасРазлук, смертей, голодного житья;И кто-то вновь во сне увидит мужа,По возрасту пригодного в зятья.Погибшие остались молодыми —Их не состарить и не воскресить.За них, погибших, сделались седыми —Вдвойне седыми вдовы на Руси”.

Сейчас “в ужас разлук, смертей, голодного житья” бросает Украину.

Россия прильнула к экранам телевизоров.

По российским просторам прокатилась волна – “Мы своих в беде не бросаем!”

Жизнь, конечно, не останавливалась.

Ночь сменялась днём. Рано утром молодые мамаши и папаши вели не выспавшихся деток в садик, выпроваживали школьников образовываться, а потом бегом, чтобы не опоздать, стремились к рабочим местам.

Автомобили вязли в пробках, гремели трамваи, посвистывали перегруженные народом электрички; басили, заявляя о себе, пассажирские поезда; тяжело, с надсадой, тащились грузовые.

Крестьяне обихаживали поля, лётчики и космонавты осваивали небо, рабочие заводов трудились у конвейеров и железоплавильных печей.

Солдаты повышали свою боевую готовность.

Украинская молодёжь вступала в армию Яроша, примеряя на себя фашистскую форму.

Писатели присматривались к жизни, отыскивая необходимые сюжеты для будущих произведений.

Из окон родильных домов громким плачем заявляло о себе новое поколение.

Надрывались телефонные аппараты, приглашая кого-то к разговору, на свидание, в гости.

В Москве, в крупных городах страны, отчаянно сигналя, лавируя внутри нескончаемого потока автотранспорта, продирались к больным автомобили “Скорой помощи”.

К кому-то стала часто заглядывать старуха Смерть.

Кому-то требовалась помощь ещё здравствующих.

… Написал последнее предложение и как в воду заглянул – позвонила хорошо знакомая женщина, жена моего товарища. Знал я, что он тяжело болен, и по срывающемуся голосу женщины понял – и в её дом пришла или приходит беда. Пока ехал по городу, пересаживаясь с трамвая на метро, с метро на троллейбус, а потом шёл пешком по дворам среди разбросанных в хаотичном порядке “хрущёб”, в голове роились вроде бы не к месту, но как бы предвосхищая неизбежное, стихотворные строчки:

Умер одинокий человек.Никого из близких не осталосьИ согласно дворовой молвеДостойно нёс по жизни свою старостьЧужие люди вскрыли ломом дверь,Забрали деда бренные останки;Никто не знает, где же он теперь…Зато в его квартиру спозаранкуЗатопали чужие сапоги,Чужие руки скарб в узел сложили,Перетрясли штаны и пиджаки,Стащили вниз и в свой авто сгрузили.Дверь опечатали бумажной полосой.“Пока”, – старушкам во дворе сказали;Им каждая качнула головойВ тёмных платках – знаках глухой печали– Не хорошо! – промолвила одна, —Не хорошо, не по-людски всё это:Жил человек не враг, не сатана,А вот душа его и ныне не отпета.Да и квартиру надо бы прибрать:Душе нельзя в немытой быть квартире.– А там – замок!– Бумажный… и сорватьЕго небесные нам силы разрешили б.… Открыли дверь. Пахнуло нежилым.Сор на полу. Разбитая посуда.Здесь смерть была, а им, ещё живым,Надо

шагнуть в сей мир из нашего “оттуда”.Старушки обошли нехитрое жильё,Нашли совок и тряпку половую;Сгребая в кучу сорное тряпьё,На фотографию наткнулись фронтовую.На фотографии весёлый капитан,А за спиной – руины городские,И их штурмует наш советский танк…– Щас в армии фуражки не такие– Фуражки – что! Народ ныне не тот:Войны не видел, жизни той не нюхал.Ему умерший человек – никто:Знать в головах полнейшая разруха.Как можно так – забыть фронтовика?Он на войне нас видел не такими!– Он всяких видел! Жалко мужика,Что так безвестно этот свет покинул.И надо дать его душе покойИ помянуть по русскому укладу.Я фотографию его возьму с собой:Не хорошо ей будет без пригляду.…Сидели бабки в прибранных стенах,Пригубливали за ушедших без возвратаИ за того, кто не погиб в боях,А умер в неизвестности – солдатом.В этих стенах ему бы – пантеон!Имя его поведать всему миру!Но – он в земле! Душе его – балкон:Кто-то другой въедет в его квартиру.– Как можно так? Забыть фронтовика?Молчат старушки, словно бы глухие…Летят в беспамятство года, как облака.Они как прежде…Мы теперь другие!

В конце 20-го века нас, советских людей, подменили.

Мы стали чужими себе.

Нам стала рукоплескать изменчивая Европа, коварные Соединённые Штаты. Они не переставали видеть в нас своих врагов, но теперь у них появилась беспрепятственная возможность залезть нечистоплотной лапой своей пропаганды в наши души и хорошо наследить там.

Им удалось.

В советское время для заграницы мы были русскими, людьми одной национальности. Без стеснения гордо называли себя советскими. У нас была одна страна – Союз Советских Социалистических Республик. И он, Союз, под водочку и закусочку на беловежском застолье недобрых людей из России, Украины и Белоруссии приказал всем нам долго жить.

Ошарашенные таким вероломным решением бывших коммунистических руководителей славянских республик, узбеки “пошли” домой в свой Узбекистан, киргизы – в Киргизстан и стали кыргызами,

таджики – в Таджикистан,

туркмены – в Туркменистан,

грузины – в Грузию,

азербайджанцы – в Азербайджан,

армяне – в Армению,

латыши, литовцы, эстонцы – в свою Прибалтику,

молдаване – в Молдавию.

Печально то, что братья славяне – украинцы и белорусы! – тоже помахали России ручкой.

Все они ушли, перестав по заграничному зваться русскими или россиянами. Ушли, повесив бремя “коммунистических” долго вперед миром на действительных россиян.

Ушли и теперь наблюдают как Россия и россияне в одиночку противостоят заграничному окружению, агрессивному, не жалеющему денег на разжигание внутренней неприязни между народами России и братскими народами бывшего СССР.

В головах зарубежных политиков давно свил гнездо югославский вариант расчленения последнего форпоста когда-то всесильного и величественного СССР и, главное, – в этом гнезде поселилось неистребимое стремление посеять панику среди россиян, сломить их веру в незыблемость границ Российского государства.

Там за кордоном, понимают – если не сломать психологию и не нарушить душевное равновесие россиянина, на Русь идти войной нельзя – будет проигрыш. Понятие это пришло, как ни странно, при скрупулёзном изучении жизни советского человека, начиная с того периода, когда он всерьёз почувствовал себя свободным, заразившись революционными идеями марксизма обрушить царскую империю.

Разруха в после революционной стране, изнуряющий труд по восстановлению народного хозяйства, война с фашистами, снова изнуряющий труд по восстановлению народного хозяйства закалили характер россиянина, превратив его в несгибаемого борца за землю, на которой пришлось родиться и так трудно жить.