На Рио-де-Ла-Плате

Май Карл Фридрих

— Но они не заплатят ему ни единого песо!

— Напротив, они заплатят ему тотчас, в то время как вы получите груз в кредит.

— Сеньор, вы рассуждаете очень пристрастно, — улыбнулся он. — Груз провезен контрабандой. Если Тупидо объявит правительству, что на самом деле спрятано у него на корабле, то президент Сармьенто попросту конфискует груз, он не станет его покупать!

— Я думаю, что вы более пристрастны, чем я. Тупидо остережется, конечно, обратиться со своим предложением, пока «Wind» стоит на якоре возле Буэнос-Айреса.

Сперва он уйдет в Монтевидео. Следовательно, о конфискации не может быть и речи. Вы кругом в убытке, ведь Тупидо сообщит президенту все, что только может. Я обсудил с ним это в Монтевидео. Оба компаньона также были готовы предоставить вам требуемую сумму в кредит несмотря на то, что сумма эта очень велика. Вам, конечно, придется отказаться от этих денег, но я не думаю, что вам это выгодно.

«Генералиссимус» несколько раз прошелся по комнате, затем направился в дальний угол, жестом подозвал к себе генерала и тихо переговорил с ним. После этого генерал вернулся на свое место, а Хордан обратился ко мне:

— Ответьте мне на вопрос: почему вы направили корабль в Буэнос-Айрес, в логово льва, которого я собираюсь сразить?

— Из осторожности, чтобы быть уверенным, что вы не обманете меня.

— Дьявол! Это откровенно, сеньор!

— Я надеюсь, что вы также будете откровенны со мной!

— Хорошо! Я считаю вас хитроумным мошенником!

— Спасибо, сеньор! Такие слова из ваших уст — похвала для меня. Впрочем, я прибыл к вам не ради словесных пикировок. Мне нужно знать, хотите вы заключить сделку или нет!

— Скажите мне сперва, почему вы сами не проследовали в Буэнос-Айрес, а поехали через Восточный берег.

— Потому что это ближайший путь к вам. Конечно, я не намеревался двигаться тем маршрутом, к которому нас принудил майор. Я полагал застать вас в Сан-Хосе, в том самом имении, где был убит ваш отец, Уркиса.

Я знал, что рисковал, говоря об этом. Ведь убийцей был именно он. Я собирался ошеломить его своей дерзостью, и мой расчет оправдался, так как он сделал пару шагов в мою сторону и вытянул вперед руки, словно собираясь схватить меня, но тут же опомнился. Подойдя вплотную ко мне, он заорал:

— Что вы знаете об этом убийстве?

— Не больше, чем знает любой другой.

— За границей говорят об этом?

— Да.

— Что?

— Я не обязан ничего вам докладывать.

— Его убили гаучо, подлецы, учинившие мятеж против него!

— Может быть!

— Или, как другие думают…

Он осекся.

— Что? — спросил я.

— Что эти гаучо были орудием в чьих-то руках.

— Говорят и такое.

— Черт побери! Но чьим орудием?

Его глаза широко раскрылись, он пожирал меня взглядом. Я спокойно ответил:

— Вашим, сеньор.

Брат Иларио испустил крик ужаса. Офицеры вскочили со своих мест. Хордан отшатнулся, затем метнулся ко мне, схватил меня за грудки и заорал:

— Собака, теперь ты умрешь! Я сам тебя задушу!

Он тряс меня из стороны в сторону. Я вытерпел все это, а потом сказал:

— Сеньор, сохраняйте спокойствие! Вы требовали от меня правды, я вам ее сказал. Если вы будете так волноваться из-за всякой болтовни, то в конце концов в нее могут поверить!

— Болтовня! Ваше счастье! — сказал он, убирая руки. — Стало быть, вы считаете эти слухи болтовней?

— Естественно, ведь только болтуны решаются говорить вещи, которые могут стоить им головы.

— Значит, в самом деле обо мне говорят, что…

— Да, — кивнул я. — Говорят.

— Вы хотите сказать — в Европе?

— И там тоже.

— Какой вздор! Это ужасно! А вы? Вы верите в это?

— Вопрос совершенно излишний, сеньор. Разве убийце оказывают такое огромное доверие в коммерческих делах, какое готов оказать вам я?

— Это правда… это правда!

Ошеломленный новостью, он отвернулся. Еще некоторое время он широкими шагами мерил комнату, затем остановился передо мной, положил руку мне на плечо и произнес:

— Слушайте, вы или совершенно безрассудный человек, который не ведает, что творит, или майор прав, именуя вас дьяволом! В любом случае вы очень опасный субъект. Какое из двух суждений правильное?

— Ни одно. Я всего лишь чрезвычайно откровенный человек. Я думал, что вам понравится, если я скажу правду. Тому, кто хочет быть хозяином положения, надобно знать все, что о нем думают.

— Так! Меня считают убийцей! Мои руки, стало быть, залиты кровью! В своих делах я руководствуюсь тем, что думают обо мне. Но если вы надеетесь, что я отблагодарю вас за откровенность, то ошибаетесь. Порой откровенность становится наглостью, и ваша правдивость из той же категории. Я убью вас и пошлю посредника в Буэнос-Айрес к Тупидо.

— Пусть ваш посыльный лучше остается на месте. Тупидо без меня ничего не предпримет. В этом деле я замещаю мистера Хонтерса. Сим я объявляю капитану Тернерстику, что в мое отсутствие ему запрещено выдавать вам хотя бы одну бочку или один ящик! Вы начали действовать, сделали первые шаги и повернуть назад уже не вольны. Ваши приготовления поглотили все ваше состояние; достичь цели вы можете лишь с помощью наших денег и оружия, которое мы вам поставим. Убейте меня, проявите враждебность по отношению к моим спутникам, и вы не получите ни песо, ни пригоршни пороха. Я говорю вам это совершенно серьезно. А теперь делайте что хотите!

Он вопросительно взглянул на своих офицеров. Генерал пожал плечами, остальные промолчали. Мои товарищи были жутко перепуганы, я читал это по их лицам. В душе я признавал, что вежливость привела бы меня к цели быстрее, но в данной ситуации она казалась мне трусостью.

Наконец Хордан произнес:

— Допустим, все действительно обстоит так, как вы говорите, тогда мне следует иметь дело лишь с вами, капитаном и шкипером. Ну а остальные? Проявлять снисходительность к никчемным людям я не намерен!