На соседней планете
Шрифт:
Он поднимался по опасной тропинке на вершину, в храм, как настала ночь, — темная, холодная и бурная. Молодой жрец должен был остановиться; идти в такой темноте, значило рисковать полететь в пропасть. Рахатоон присел на узкой тропе и прислонился к скале, боясь пошевелиться, так как находился на самом опасном месте подъема. Положение было ужасное. Ледяной ветер пронизывал его, руки и ноги коченели, жажда мучила, а от голода и истощения кружилась голова. Потеря равновесия грозила верной смертью, и им овладело отчаяние.
— Ты покинуло меня, божество, ради которого погиб мой отец! — вскричал он вне себя. — Ты забыло своих служителей! Так вот твоя награда за мою проповедь истины, и за все
В эту минуту из за черных туч выглянула наша большая луна и залила все кругом своим мягким, дремотным светом. Рахатоон мог разглядеть тропу и в порыве благодарности стал на колени, воздевая к небу руки.
— Ты одно, милосердное светило, сжалилось надо мной! — взывал он. — Твой благодатный свет озаряет мне опасный путь! Тебе, лучезарная, отныне стану я служить и поклоняться!
Рахатоон встал и медленно пустился в путь. Вдруг он споткнулся о камень, но рядом с ним на узкой тропинке выросла белая тень, которая схватила его за руку и поддержала. Рахатоон с глубоким удивлением увидел, что это была женщина удивительной красоты. На голубовато-белом, прозрачном лице ее ярко горели одни лишь темные глаза; волосы были бледно-золотистого отлива, тронутые будто лучом солнца. Белоснежная, воздушная дымка окутывала ее, а голову украшал венок цветов, сделанных словно из хрусталя и сверкавших, как бриллианты.
Удивительное существо это вело Рахатоона и твердым, уверенным шагом шло впереди, направляя и поддерживая молодого жреца. Когда, наконец, они подошли к дверям храма, на горизонте блеснули первые лучи солнца.
— Теперь ты — в безопасности. Прощай, я ухожу, — сказала она.
Но Рахатоон, в упоении любовавшийся красотой своей спасительницы, умоляюще схватил ее за руки.
— Останься со мной, чаровница! Я ни за что не отпущу тебя.
Между ними завязалась борьба. Женщина пыталась вырваться и вернуться обратно на луну, где доселе жила, но сильные руки Рахатоона, словно клещами, охватили ее и не выпускали. В этот миг из-за гор показался огненный диск солнца.
Едва жгучие лучи его коснулись селенитки, как исчезла ее призрачность, тело уплотнилось, и она обратилась в простую смертную, которая не могла уже улететь на свою далекую родину.
— Войдем в храм! — восторженно произнес Рахатоон. — Там — жрицей моя сестра. У нее мы найдем верное убежище, будем в безопасности от наших врагов и станем жить для любви, искусства и радости!
Они вошли в храм, где и застали Амару и молодого незнакомца, звавшегося, как и ты, Ардеа.
Они рассказали друг другу свои приключения, и в тот же день отпраздновали свои свадьбы. Амара и Ардеа тоже отреклись от неблагодарного божества, покинувшего их в минуту опасности, и стали поклоняться одной Луне.
В гротах и на площадках они воздвигли святилища своей богини и жилища для самих себя. Жена Рахатоона, которую он назвал в честь своей сестры Амарой, тщательно собрала из своего венка семена лунных цветов и посеяла их. Растения эти привились и размножились. До сих пор эти чудные цветы растут исключительно у селенитов и служат источником дохода.
Амара, дочь Имамона, вскоре умерла. Преждевременную смерть ее легенда приписывает ее браку с человеком неведомой расы и происхождения, а терзаемый горем Ардеа тоже вскоре сошел в могилу.
Что же касается Рахатоона с женой, то они жили долго. Амара сделалась жрицей нового культа, что усугубило ненависть к ним жрецов. Однако, все попытки врагов повредить им оставались бесплодны. Чтобы избавить их окончательно от ненависти и преследований жреческой касты, Имамон, не перестававший покровительствовать сыну, несмотря на его отступничество, превратил их в белых птиц.
Многочисленное же потомство, оставленное Рахатооном, размножилось и с течением времени образовало небольшой народ, резко отличавшийся от всех других своим удивительным физическим строением, своими привычками и нравами.
Селениты, — или лунный народ, как мы их зовем, — никогда не покидают своих гор, презирают всякую грубую работу и живут только для искусства, которому отдаются со страстью.
— Америлла упоминала, что селениты очень богаты и ведут роскошный образ жизни. Откуда же они берут для этого средства, если, как вы говорите, они презирают труд? Кроме того, их гористая родина производит, вероятно, не особенно много, — заметил Ардеа.
— Они ведут меновую торговлю, что обеспечивает им необходимые удобства. Селениты обладают редкими и драгоценными произведениями природы, которых не найти больше нигде. Во-первых, вода их священных источников, обладающая действительно чудесными целебными свойствами, помогает от различных болезней. Бывали случаи, что слепые прозревали, прикладывая ее к глазам. Во-вторых, у них есть чудные цветы, происшедшие от венка жены Рахатоона. Иметь в день свадьбы венок или хоть веточку — заветная мечта всех невест; но такая роскошь доступна только богатым, так как за цветы приходится платить баснословные деньги. Затем у них есть еще одна, и чрезвычайно доходная статья, а именно, — плоды одного дерева, которое растет исключительно в их местах, и уход за которым знают только они одни. Плоды этого дерева — больше человеческой головы и по мере вызревания дают разнообразные произведения, все очень ценные. Пока плоды еще совсем зеленые, из них добывают красный или белый, необыкновенного вкуса напиток, и ароматное тесто, которое лучше всяких конфет. Когда плод совершенно созреет, его корка становится белой, а сердцевина представляет из себя моток нитей; а если их размотать, то получается тонкая, как паутина, и очень прочная ткань, употребляющаяся на вуали жриц и женщин царской крови. Ткань эта бывает трех цветов: белая, красная и синяя. И нужно иметь пальцы селенитов, чтобы размотать, расправить и приготовить эту необыкновенную ткань, сделанную самой природой. Наконец, я должен еще упомянуть о белых птицах, которые, по словам легенды, тоже небесного происхождение.
Рассказывают, что, когда Рахатоон и его жена были превращены в птиц, они сначала поселились на вершинах гор, чтобы беречь детей, которых думали убить жрецы. Убедясь, что никакая опасность не грозит их потомству, птицы улетели затем на небо. Но, пока они ютились в скалах, у них были птенцы, которые продолжали их породу. Эти-то птицы и дают легкий и теплый пух, незаменимый для зимних одежд. Насчет этого, впрочем, существует еще и другое предание.
Таким образом, вся работа селенитов состоит в сборе пуха в гнездах и с птиц, умирающих от старости, в приготовлении изделий из плодов дерева Сама, в разведении цветов и в разливке по бутылкам воды священных источников.
Селенитам не для чего спускаться в равнины; за их произведениями к ним ездят и привозят в обмен все необходимое, по возможности в готовом виде.
— Право, эти селениты очень недурно устроились и Я начинаю думать, что они представляют самое интересное явление на вашей планете, — вскричал Ардеа.
— Вы думаете? — сказал, улыбаясь, Сагастос. — Значит вы не боитесь больше пробыть у них неделю один?
— Конечно, нет.
— Тем лучше! Только повремените отдавать селенитам пальму первенства. Может быть, вы еще увидите не менее интересные вещи и занесете их в книгу о Марсе, которую, вероятно, напишите по возвращении на Землю.