На стальном ветру
Шрифт:
В горле у нее ужасно пересохло. Она чувствовала себя мумией, вещью, сшитой из ткани.
– Я не помню дату. Когда я пошла спать, или каким это должно быть сейчас.
– Она пыталась во всем разобраться, но ее мысли продолжали скатываться в пропасть. Вот, подумала она, каково, должно быть, чувствовать себя глупой, неспособной удержать в голове простейшую цепочку рассуждений. Даже эту мысль ей было трудно постичь.
– Сейчас 2388 год. Вы ушли спать в 2348 году, сорок лет назад с точностью до недели. Вот - не хотите еще раз попробовать встать?
Чику взялась за его протянутые руки и позволила ему помочь ей подняться. Сначала она нетвердо держалась на ногах, и ей на несколько мгновений понадобилась поддержка техника.
– Я чувствую себя разбитой. Я уже делала это раньше. Почему от этого не становится легче?
– На самом деле у вас все очень хорошо получается. В любом случае, сорок - не такой уж плохой сон - по моему опыту, продолжительность не сильно влияет на побочные эффекты. Вы также получили разрешение на все шестьдесят - остальные члены вашей семьи еще спят.
– Вы мне это уже говорили, не так ли?
– Около девяти раз. Но не волнуйтесь - все это часть сервиса.
– Как Педру?
Улыбка техника стала жестче.
– Никакого Педру нет - по крайней мере, согласно моим сведениям.
– Нет, не Педру, - сказала она, изо всех сил сосредоточившись.
– Я имею в виду Ноя. И моих детей - Мпоси, Ндеге. Они все пошли спать, когда я это сделала. Как они поживают? Я уже говорила с ними?
– Это было бы трудно, поскольку они все еще находятся в процессе спячки.
– Тогда почему я не сплю?
– Вы сами напросились, Чику.
– Теперь в его голосе слышалось легкое нетерпение, как будто, несмотря на его заверения, существовал предел тому, как часто ему следовало бы объяснять ей все это. Возможно, это было больше девяти раз.
– Мне жаль, - сказала она.
– Мне просто нужно... немного проветрить голову. Кажется, я куда-то собиралась.
– Вон там, у фонтана, есть несколько скамеек. Помочь вам проделать оставшуюся часть пути?
– Нет, - сказала она, решая, сможет ли она сделать это на своих подкашивающихся ногах или не сделает вообще.
– Я справлюсь. Я уже чувствую себя увереннее.
Она пошла на журчание воды к декоративному фонтану. Он был сразу за поворотом лужайки, скрытый стеной подстриженной живой изгороди в два раза выше Чику. Каким-то образом она наполовину знала дорогу. Должно быть, она уже несколько раз подходила к фонтану с момента своего пробуждения, каждый раз открывая его для себя заново.
Клиника возрождения была спроектирована таким образом, чтобы как можно меньше походить на медицинское учреждение. Здание позади нее было белым, с низкими потолками и крышей в виде широкополой ведьминой шляпы, с выложенными полускрытыми дорожками и множеством открытых окон и дверей. За полтора столетия управляемого роста его окружили деревья и живая изгородь. Хранилища спящих находились совершенно в другом месте.
Над головой сиял потолок из фальшивого неба. Чику поразило, что качество света изменилось с тех пор, как она ушла спать. Что, если немного поразмыслить, несомненно, имело место: они корректировали спектр и яркость из года в год, медленно переходя к условиям, ожидаемым на Крусибле. 61 Девы, их новая звезда, была немного меньше и холоднее Солнца, ее спектр был немного более оранжевого оттенка. Но никто никогда не замечал этой бесконечно медленной градации, кроме тех, кто спал урывками, кто просыпался с ощущением, будто у них на глазах цветные фильтры.
Рядом с декоративным фонтаном - симпатичная астронавтка, выливающая воду из своего космического шлема, как из кувшина, - стояли три деревянные скамейки в деревенском стиле. Две скамейки были пусты, но на той, что посередине, сидела женщина, одетая в белое. Чику хотела занять одну из других скамеек, но женщина похлопала по доскам рядом с собой.
– Присаживайся. Нам есть о чем поговорить.
До этого момента Чику бросила на женщину не более чем косой взгляд, но теперь та полностью завладела ее вниманием. Женщина, сидевшая на скамейке, была ею. Призрак, похожий на тот, что преследовал ее в Лиссабоне.
– Как ты здесь оказалась?
– спросила Чику, садясь там, где ей было сказано.
– Я ненастоящая - я у тебя в голове. Но ты уже догадалась об этом.
– Мы разговаривали?
– До этого момента? Нет, это наш первый раз. Я подключилась по восходящей линии связи как посланное воплощение. Никто другой не сможет увидеть или обнаружить меня, хотя твоя половина разговора будет открыта для подслушивания. Поэтому, пожалуйста, будь предельно осторожна в своих заявлениях.
– Я совсем, совсем сбита с толку.
– Понимаю, но в этом нет необходимости. Я отослала тебе обратно свои воспоминания, чтобы они снова были записаны в твоей голове, но ты спала в отключке. Воспоминания могут быть распакованы только функционирующими нейромашинами, и этому пришлось подождать, пока ты не начала разогреваться.
– Женщина в белом наклонилась вперед на сиденье, сцепив руки между коленями.
– Процесс начался - ты начинаешь вспоминать кое-что из моей жизни, то, что я делала и видела. Людей, которых я знала. Чувства, которые я испытывала. Это было тяжело, Чику, гораздо тяжелее, чем я ожидала. Откровенно говоря, гораздо жестче, чем ты ожидала.
– Я думаю, так и должно быть.
– И она потерла голову, свои коротко подстриженные волосы, как будто у нее что-то чесалось между ушами.
– Я чувствую что-то внутри себя. Как камень. Что я ношу с собой?
– Горе, - объяснила другая Чику.
– Педру погиб. Мы любили его. Произошел несчастный случай... вроде того.
– У меня такое чувство, будто я его знала.
– Ты его знала. Как только мы начали обмениваться воспоминаниями, наши индивидуальные идентичности утратили согласованность. Вот почему мы это сделали. В этом был смысл - до тех пор, пока одна из нас не перестала общаться.
– Но потом она покачала головой, одновременно улыбаясь.
– Жаловаться нет смысла - с таким же успехом я могла бы винить себя. Мы одинаковые. Мы совершали одни и те же ошибки. Мы можем быть такими же глупыми, как и каждый другой.