На темных аллеях (сборник)
Шрифт:
Успокаивало также то, что местом их будущего свидания была назначена библиотека. Да, именно ее родная библиотека.
От входной двери было два ключа — один находился в полном и безраздельном ведении Шарлотты Кузьминичны, а другой кочевал между тремя ее подневольными сотрудницами. Кто уходит позже, тот и закрывает за собой дверь. А на следующее утро, само собой, ключевладелец старается прибежать раньше всех.
На самом деле вокруг стального холодного ключика кипели настоящие страсти. Может быть, не кипели — это слишком сильно сказано, — но пузырьки, как в бокале шампанского, уж точно поднимались.
Время
Наутро под библиотечным потолком витал легкий, едва уловимый запах сигарет, вина и мужского одеколона «Барракуда».
«Она здесь со своим хахалем встречалась. Ну, с тем, что на десять лет ее моложе», — как-то, возмущенно тараща глаза, прошептала Лене на ухо обделенная любовью Крылова. Лену тогда поразил факт Натальиного бесстыдства — ну как же среди книг делать это!
Шарлотта знала о Натальином легкомыслии, но об этих свиданиях не догадывалась. А если б все-таки догадалась, уловив притупленным от возраста обонянием недозволенные ароматы, то ее бы просто-напросто хватил удар. Почтенное заведение превратить в дом свиданий!
На следующий день Лена работала со странным чувством. Бегая от стеллажа к стеллажу и расставляя книги на установленные им библиотечной наукой места, она постоянно и неосознанно поглядывала на ковер под ногами, плюшевые сиденья стульев, на деревянную стойку, за которой обслуживали посетителей — поглядывала с некоторой опаской и смущением, словно на них кто-то мелом написал непристойности. О том, что должно было произойти здесь вечером, Лена старалась вообще не думать.
Когда иссяк поток посетителей и пора было закрываться, Лена решительно затребовала ключ себе. «Необходимо дописать сценарий для вечера, посвященного социально-производственной тематике», — объяснила она причину своей задержки. Никто не усомнился в правдивости ее слов, лишь Наталья порочно вздохнула и заявила, что завтра ей тоже, скорее всего, придется поработать дополнительно.
— Смотри не надорвись, — с намеком сказала ей Крылова.
— Ни в коем случае, — также с намеком ответила ей Наталья, — я люблю свою работу. А работа любит меня.
— Ладно, девочки, не будем мешать Лене, — остановила их Шарлотта Кузьминична — поскольку общественные мероприятия везла на себе только ее самая младшая сотрудница Лена, а ЦБС в свое время еще потребует отчета — и не дай бог, количество этих мероприятий окажется ниже нормы. Намеков заведующая не поняла — для нее они были слишком тонко замаскированы.
Минут через двадцать, когда город уже стал таять в сиреневых майских сумерках, на пороге появился последний посетитель — Николай. Пока он раскланивался, расшаркивался и бегал настороженным взглядом по сторонам — еще не одни они, или уже одни? — Лена в последний раз пыталась что-то решить. «Пока не поздно. Нет, уже поздно. И потом — это же для здоровья!»
Николай тем временем понял, что они уже одни, что дверь за ним закрыта, и наконец приободрился — теперь все ясно, все определенно.
— Ну что, где тут можно расположиться? — барским движением обнял он Лену за плечи.
— Идемте на абонемент, — суховато ответила она, поскольку хоть и имелись у Николая черные усы, но к делу ей хотелось приступить без излишних пылкостей и нежностей — они к здоровью прямого отношения не имели.
У автора социально-производственного сборника оказались с собой крохотная бутылочка коньяка — из тех, что покупают как бы на пробу, пакетик козинаков и грамм двести докторской колбасы, уже порезанной. У Лены очень кстати к этой колбасе нашелся хлеб, оставшийся после обеда.
От волнения ее даже немного подташнивало, хотя волноваться было глупо, некоторый опыт любви у нее имелся — благодаря тому самому институтскому роману, а больше бояться, собственно, было нечего.
— Тихо здесь, даже как-то неуютно, — Николай оглядел стеллажи с книгами.
— Я включу музыку.
Лена покопалась в настройках проигрывателя, не находя ничего, что могло бы соответствовать первому свиданию, потом все-таки остановилась на канале классической музыки.
Они сели за журнальный столик, Николай разлил коньяк в пластиковые стаканчики.
— Ваше здоровье, — сказал он. Очень актуальный тост! Лена смущенно опустила глаза.
Коричневатой жидкости плескалось на дне совсем немного — грамм двадцать, тридцать, — но когда Лена невольно вдохнула спиртовой резкий запах, то новая волна тошноты подкатила к горлу.
— Вы не нюхайте, вы пейте, — ласково поправил ее Николай. Коньяк влился в Лену в два судорожных глотка, вкус докторской тоже был определенно каким-то медицинским — отдавал карболкой. — И давайте-ка сменим канал.
Николай покрутил настройки у проигрывателя, поймав волну с шансоном. Лена шансон ненавидела. К тому же козинаки намертво сцепили ей зубы. «Как бы пломба не выпала! — испугалась она. — Светоотверждаемая, дорогая. На той неделе только поставила!»
— Лена, это будет, наверное, нескромно…
— Говорите! — с трудом проглотив козинак и не слыша собственного голоса, потребовала она.
— Лена, я вас хочу.
Она машинально, точно дожидалась этих слов уже давно, кивнула, усилием воли выпихнула себя из-за стола и принялась раздеваться.
Краем глаза она увидела, что Николай тоже раздевается. Он скинул с себя все, кроме рубашки — ее он просто расстегнул, а галстук не снял, а только распустил. Рубашка с галстуком несколько озадачили Лену — и она тоже решила раздеваться не до конца. Оставшись в шерстяном свитере, связанном мамой специально для прохладных майских вечеров, она произнесла:
— Я готова.
Огляделась лишний раз и легла на ковер. «Это же для здоровья…» Глаза она закрыла.
Николай ткнулся губами ей куда-то в ухо, прижал рукой грудь через свитер, а потом приступил непосредственно к делу.
…Лопаткам вскоре стало очень неудобно на полу. Откуда ни возьмись приплыли мысли о Натальином хахале. А вдруг он настолько предусмотрителен, что является сюда с раскладушкой? Затем мысли потекли в следующем направлении — как бы не проспать завтра. Ключ-то — у нее! Затем… а затем Лена открыла глаза. Да сколько это может еще длиться?! Увидев, что Лена обратила на него внимание, Николай попытался ослепительно улыбнуться. Лицо у него было красным, на лбу блестели капельки пота. Судя по его ожесточенному виду, до завершения было еще далеко.