На той стороне

Журин В. А.

— Ликлос что вы можете сказать о обучающем меня подлой науке Колотом.

— Простите господин но почему убивать внезапно вы называете подлой наукой. Как вы сами на себе ощущаете эта наука требует времени и труда на ее освоение а значит она не бесплатна. Касаемо Колотова он не тот кем пытается выглядеть. У нас с ним одна школа, просто у него меньше техники и больше практики, вернее у него огромная практика.

— Увы Ликлос мне остается только подобная наука поскольку полноценные воинские умения мне противопоказаны.

Ответ поразил меня до обалдения.

— Это

очень хорошо что вам нельзя владеть мечем. Все просто господин я поясню. Князь Гролос великолепно владел мечем у него семь дуэлей но все таки седьмая стала последней. Князь Ирнилос считался отважным воином и в шести проведенных битвах всегда рвался в гущу схватки на его защиту бросались самые лучшие воины Дома но в шестой он все равно погиб. Князь Риклос толст и никогда не брал в руки меча, однако он победил в девяти дуэлях выставляя подменных бойцов вместо себя. Дома Князей Ирнилоса и Гролоса после их гибели постепенно сошли на нет и зачахли едва оставаясь на плаву и то потому что более крупным Домам так выгодно. Дом Князя Риклоса и по сей день один из крупнейших входящих в великий совет Домов. Правитель должен прежде всего владеть своей головой а вот все остальное приложится его подданными. Прошу простить меня за мои нравоучения.

— Не извиняйтесь Ликлос вы только что позволили мне представить себя в положительном свете и вспомнить великого правителя, говорившего что кадры решают все. Я рад что вы высказываете мне свое мнение не боясь задеть меня. Для меня это очень ценно, полагаю впредь вы также не станете скрывать никому в угоду своего мнения.

Про себя же подумалось где мне только взять ума для успешного управления Домом.

Дни пролетали словно легкий ветерок моя занятость меня радовала, тренировки в стрельбе и занятия с Колотым развитие начатых проектов а также продолжил свое обучение языкам, словом не заметил как Моисей закончил свою первую порнографическую картину. Это событие ознаменовалось влетевшим в мой кабинет Изей Моисеевичем с полным негодованием голосящим на все помещение.

— Я таки раздавлен вами Князь вы что сотворили с моим ребенком таки это еще хорошо что этого рисования не видит его мама она его просто от стыда родила бы обратно. Как вы могли взвалить такое на юные, неокрепшие плечики моего мальчика как как я вас уважаемый Князь таки спрашиваю?

Перебиваю причитания своего делового партнера а то это будет продолжаться очень долго.

— Вы таки не спросили сколько монет стоит это рисование.

— Сколько может стоить этот позор я вас таки спрашиваю?

— Именно этот как вы выразились позор стоит ровно сто тридцать семь золотых монет и на него уже есть покупатель. Вчера один господин не буду называть его имени осмотрев сие великолепие договорился на сегодня о приобретении этого шедевра порнографии.

Это для Изи удар иже пояса он просто сопоставив это рисование и сумму озвученную мной завис. В его понятии это не сопоставимо, просто не может рисование стоить столько, поскольку это просто перевод денег тем более рисование такого сюжета. Приложив немалые усилия и все таки переварив сказанное мной Изя уставился на меня

своим хитрым взглядом с прищуром.

— Я таки все правильно слышу насчет сто тридцать семь монет золотом. Старость не лишила меня слуха и не лишила разума.

— Все так дорогой Изя из них сорок это гонорар Моисея.

— Таки Князь я полагаю что маме этого сорванца незачем знать что этот обалдуй рисует. Вы сказали сорок золотых гонорар моего мальчика.

— Все так.

— Вы меня когда нибудь доконаете Князь нельзя же так не предупредив старого человека таки вываливать на него это рисование. Таки кстати где эти монеты?

— Полагаю сегодня покупатель внесет оплату за сие творчество, начинающего не побоюсь этого слова гения и я выплачу ему по договору причитающиеся монеты.

— Таки ребенок может неправильно истолковать свой доход таки полагаю монеты лучше доверить старшим.

— Нет дорогой Изя Моисеевич, монеты я выплачу непосредственно Моисею а вот если он неправильно распорядится ими то это уже ваше пагубное воспитание.

— Князь вам когда нибудь говорили что вы несносны и можете ранить в самое ценное, впрочем иначе я с вами не делил монеты совместно.

Картина у Моисея получилась невероятно реалистичная, Ролтос как увидела так у нее ноздри зашевелились словно пытаясь уловить специфический запах происходящего на полотне. Похоже моей жене сия картина обнаженной женщины не чужда. Мастер Моисей я сам от реалистичности впечатлился. Не говоря о осматривающем ее покупателе у него даже слюни потекли по уголку рта.

После обеда, Ролтос буквально поволокла меня из обеденного зала вся сияя довольством. За ней такое редко бывает.

— Муж мой у меня для вас подарок, позвольте вам вручить трость с секретом.

После чего протянула мне трость черного дерева с серебреным набалдашником изображающим змею на камне. Взяв в руки трость, взвешиваю ее увесиста и рукоять удобно ложится в мою мелкую ручонку не двусмысленно намекая что за секрет таит в себе эта трость.

— Инглос, позвольте показать вам секрет этой трости.

Взяв у меня сие искусное творение, похоже гномских мастеров, Ролтос показала как срабатывает механизм запирания и фиксации рукояти стилета, встроенного в трость. Вижу как заглядывает в глаза, пытаясь угадать, угодила ли с подарком. Ты моя хорошая, нескладная и огромная но почему то такая родная.

— Ролтос вы у меня такая умница я давно себе хотел такую трость с секретом но все как то не удавалось собраться.

Подойдя к Дроу попытался обхватить ее обеими руками за талию, произнося при этом.

— Какая вы у меня замечательная, сказочная, обворожительная такая заботливая вы умница моя нежная и преданная женщина как мне повезло иметь такую жену.

Увлекся я похоже своими восхвалениями своей супруги, спохватился лишь когда Ролтос пошла судорогами, пропотев насквозь.

Далее от всех дел меня отвлек визит не безызвестного дознавателя пригорода Шарха. Шарх в сопровождении писаря дожидался меня возле калитки под неусыпным присмотром троих дроу, которые просто проедали своими взглядами служивых людей.