На твоей стороне

Давыдова Ирина

— Прости, что так долго ехал, что так долго вез Зою. Просто этот убл… Захар ее практически не кормил, сама понимаешь, и… я возил ее к врачам на осмотр.

— И что они сказали?

— В принципе, то, что мы и так должны знать — кормить каждые два часа, но уточнили, что все должно быть в меру.

— Конечно. Иначе будет стресс.

— Да.

Никольская склонилась, и только сейчас увидела маленькую царапинку у девочки на виске, и сердце ее пропустило удар.

— Какая же я глупая, как сразу этого не заметила.

— Юля, не переживай, просто ты вся на нервах, а возвращение Зои

вызвало множество эмоций. И, к тому же, я все узнал из первых уст, он и пальцем ее не тронул, так что возможно, что она сама себя поцарапала, бывает же такое?

— Если ручки не были в закрытой распашонке или закрыты пеленкой, то конечно.

— Ну вот, значит, успокойся. И поверь, эта свол… Захар получил по заслугам от меня.

— Где он теперь?

— Там, где ему положено быть.

— В тюрьме, — прошептала Юля, и снова склонилась к причмокивающей малышке.

— Не хочу здесь об этом говорить. Ребенка должны окружать позитивные эмоции.

После этих слов наступила тишина. Зоенька доела и заснула, а две пары глаз не могли налюбоваться своим счастьем. Говорят, нельзя коснуться счастья? Врут! Вот оно, живое и теплое, тихо посапывает во сне, и неосознанно дарит улыбку своим драгоценным родителям.

— Наша дочь, — неожиданно произнес Дмитрий, ласково касаясь рукой маленькой головки.

— Ч-что? — удивленно переспросила Юля, не веря собственным ушам. Кажется, она даже дышать перестала от волнения, боясь, что слова любимого могут оказаться лишь плодом ее воображения.

— Твоя и моя, — ответил он шепотом и, склонившись, нежно обнял своих девочек.

Глава 18

— Зоенька всегда для меня будет, как доченька, но мы не сможем быть семьей, — тихо ответила Юля, пряча свой взгляд от любимого.

А вот Дима, наоборот, очень внимательно смотрел на лицо Юли, и прекрасно понимал, что что-то здесь было не так, но давить сейчас на нее не собирался. Понимал, что ей нужно время — время для того, чтобы она могла ему окончательно довериться и рассказать о своих страхах.

— Поедем к нам с Зоей домой, в роли няни, — неожиданно попросил Жаров, пытаясь хоть как-то удержать ее, да и, к тому же, он ведь изначально просил, чтобы девушка помогала ему с ребенком.

— Няней? — растерянно переспросила Юля, бросая взгляд на мужчину.

— Да, мы с Зоей сами не справимся.

— Няней пойду, — неуверенно ответила она, и рукой коснулась руки мужчины.

— Вот и хорошо. А теперь ложись, отдыхай, а как придет время, я сам покормлю доченьку.

— Нет, пожалуйста, Димочка, разбуди меня. Я… я… не хочу…

— Что?

— Не хочу, чтобы… — ей было сложно говорить, ведь боль от похищения девочки еще не прошла, ровно так же, как и страх за нее.

— Чтобы что?

— Просто хочу быть всегда рядом с Зоенькой.

— Но я же всего лишь покормлю ее и принесу обратно.

— Пожалуйста, — прошептала она, и Дима увидел в уголках ее глаз скопившиеся слезы.

— Я разбужу тебя, — ответил он, не в силах больше видеть ее слезы.

Юля стала слишком дорога ему, и мужчина хотел видеть только счастливую улыбку на ее лице,

ведь эта девушка, как никто другой, заслужила счастье.

— Спасибо, — выдохнула она и легла рядом с Зоей, снова уткнувшись носом ей в макушку.

Дима понимал это желание, ведь сам, когда ехал к Юле на руках с Зоенькой, всю дорогу вдыхал запах малышки, не сравнимый ни с чем. Павел еще хмыкал, сидя за рулем, но помалкивал, понимал, что шефу большего и не надо, ведь его драгоценность с ним, в его руках. Для настоящих родителей нет ничего важнее, чем живой и здоровый собственный ребенок. А Дима и считал девочку своей, хоть и не приходился биологическим отцом, да и несущественно это было. Он мыслил, как Юля — главное, что чувствует душа, а его душа была полностью настроена на своих принцесс. Да Жаров и сейчас не понимал, почему тогда решил удочерить Зою, просто знал, что хочет этого, и самое главное — не ошибся. Для него девочка была важна и очень дорога. Мужчина не мог допустить, чтобы прекрасная малышка все детство провела в детдоме, как и другие детки, тоже заслуживающие счастья. Это было бы неправильным.

И сейчас Дмитрий осознал, как вовремя он открыл сущность Василисы, и совсем не пожалел о быстром принятии решения о разводе. Василиса была черствым человеком. Падкая на его деньги, она не нуждалась в таком крошечном счастье. А ведь удивительно, ребенок, малыш, такой маленький, хрупкий, совсем крошечка, а приносит с собой в этот мир безграничное, просто невероятно огромное счастье, которое в силах понять только нормальные здравомыслящие люди.

Когда Дима увидел маленькое тельце практически раздетой и кричащей на всю комнату Зои, он пришел в ярость. Мужчине настолько стало жалко беззащитного ребенка, что он готов был убить Захара за то, что тот вообще посмел прикоснуться к его девочке. Конечно, он отомстил за Зою, и не позволил полиции забрать этого урода совсем безнаказанным, и надеялся, что там, за решеткой, он получит свое.

— Записки ты присылал? — строго спросил Дмитрий, смотря, как Захар отплевывается от крови. — Я не слышу ответа!

— Тфу. Записки! — зло выплюнул мужчина тридцати двух лет и, приподняв голову, посмотрел на Жарова из-подо лба.

— Твоя работа?

— Ну, моя. Моя! Надеюсь, хоть немного довел суку до истерики, — за оскорбление Юли Захар получил неслабый удар в живот, отчего застонал на всю комнату.

— Говори, мразь, как подкидывал! Признавайся! Сообщники были? Говори!

— Да сам я, сам подкидывал, когда Юлька оставляла кабинет открытым. Она же вечно такая невнимательная, когда мысли все о детях, вот и лоханулась, овца.

— Как ты посмел, ничтожество, выкрасть ребенка? Как у тебя рука поднялась?

— Дочку себе захотел. Чтобы нянчиться, — ехидно ответил тот, слегка улыбаясь.

— Если хотят детей, то не крадут их. Зоя не вещь, с которой можно поиграть, а потом выбросить, когда надоест!