На улице, где ты живёшь (На нашей улице)
Шрифт:
— Ты не злодейка, — с чувством произнес Эрик Бейли. — Что мне не нравится, так это то, что, по твоим словам, Броуски всерьез озабочен этими новыми случаями преследования. Кто, по его мнению, этим занимается?
— Он проверял моего бывшего мужа. Но кто бы Гэри ни был, он не преследователь. У него алиби и во вторник вечером, и в субботу утром, когда были сделаны эти снимки. Джоэля-Лейка Броуски еще не нашел.
— А тебя Лейк беспокоит?
— Тебе это может показаться странным, но в каком-то смысле я успокоилась на его счет. Помнишь, как Нэд Койлер набросился
— Ну еще бы! Я же был в зале суда сам.
— Когда Койлера от меня оттащили, Джоэль-Лейк помог мне подняться. Он был в тот момент рядом со мной, потому что мы оба встали, чтобы выслушать приговор. Знаешь, что он прошептал мне на ухо?
Что-то в тоне Эмили заставило Эрика бросить свою работу и пристально на нее посмотреть.
— Он сказал мне: "А может быть, Койлер прав, Эмили? Может быть, я и вправду убил старуху? Как вам это покажется? "
Я тогда никому ничего не сказала. Но это преследовало меня с тех пор. И все же я не верила, что он убил ее. Ты можешь понять? Это презренное существо, вместо того чтобы быть мне благодарным за то, что его не засадили на всю жизнь в тюрьму, меня же и мучил, издевался надо мной!
— Знаешь, что я думаю, Эмили? Я думаю, его влекло к тебе, а он понимал, что ничего из этого не выйдет. Быть отвергнутым — для некоторых это непосильный груз.
— Ну что же, если это он преследует меня, надеюсь, что твои камеры помогут и на этот раз.
Эрик уехал около семи часов. Он установил камеры по всем сторонам дома. Но Эрик не сказал Эмили, что он установил камеры и внутри, а также антенну над чердачным окном. Теперь на расстоянии полумили он мог в своем фургоне видеть на экране все ее перемещения по дому и слышать все ее разговоры в кабинете, кухне и гостиной.
Когда, дружески поцеловав Эмили в щеку, Эрик отправился в обратный путь в Олбэни, он уже начал планировать свою следующую поездку в Спринг-Лейк.
— Он улыбнулся, вспоминая о том, как она подскочила, когда зазвонил телефон. Она уже больше напугана, чем признается даже самой себе. Страх — это орудие мести. Она продала акции, когда их цена достигла высшей точки. Вскоре их стали продавать и другие, последовала цепная реакция. На самом деле сегодня его компания была на грани банкротства.
Но он мог бы простить ей даже это, если бы она не отвергла его как мужчину.
— Если ты меня не полюбишь, Эмили, — произнес Эрик вслух, — ты будешь жить в вечном страхе, постоянно ожидая того момента, когда из темноты появится некто и тебе уже некуда будет скрыться от него.
Вторник, 27 марта
46
Днем в понедельник экскаватор, доставленный на Ладлэм-авеню, 15, сломался, успев вывернуть только один ковш грязи. К большому огорчению судмедэкспертов, стало ясно, что новый пригонят только во вторник утром.
Участок оцепили и оставили полицейского охранять территорию.
В восемь утра во вторник, еще до прибытия экскаватора, пресса и телевизионщики уже были
Эмили, в спортивном костюме и в темных очках, смешалась с толпой, стоявшей вокруг небольшимипритихшими группами, и внимательно вслушивалась в разговоры и комментарии.
Все знали, что ищут еще одно тело. Но чье? Скорее всего, это Карла Харпер, девушка, которая исчезла два года назад, негромко говорили люди. Все слышали, что теперь полиция сомневается, что Карла когда-либо покидала Спринг-Лейк.
Два вопроса были у всех на устах:
— Почему копают именно здесь? И не потому ли это, что кто-то признался в совершении убийства?
Эмили услышала, как моложавая бабушка, покачивавшая ребенка в коляске, сказала:
— Нам всем надо молиться, чтобы убийца скорее оказался в тюрьме! Страшно думать, что он еще на свободе. Моя дочь, мать этой крошки, ненамного старше Марты Лоуренс и Карлы Харпер.
Эмили вспомнила слова из книги Филлис Гейтс:
«Моя мама стережет меня, как Аргус. Не позволяет одной даже выходить на улицу».
«Твоя мама была права, Филлис», — подумала Эмили. Она провела вечер понедельника и большую часть ночи, сооружая наглядный макет городка с улицами, какими они были сто десять лет назад. Эмили расставила крошечные домики, в которых «жили» Шепли, Картеры, Грегги и Свейны.
Эмили узнала журналистку из «Нэшнл дейли» и поспешно отвернулась. Придется возвращаться домой. Эмили не хотела, чтобы эта бойкая дамочка вцепилась в нее. И после всего, что произошло на прошлой неделе, Эмили не хотела бы быть здесь, если найдут останки. Она ведь уже знала все, что ей нужно было знать о Ладлэм-авеню.
Но у нее все еще не было никакого ключа к личности убийцы девяностых годов.
Реба Эшби была на месте в понедельник и вернулась туда утром во вторник, непрерывно строча в своем блокноте. Это была самая сенсационная история за всю ее карьеру, и она намеревалась выжать из нее все возможное.
Рядом с ней Ирэн Корнелл из радио Си-би-эс уже держала в руке микрофон.
— На лицах всех жителей этого тихого викторианского городка шок и изумление. Все они ждут обнаружения тела еще одной молодой женщины, — начала она драматическим тоном.
В половине десятого, почти полтора часа спустя после начала раскопок, наблюдавшие за работами увидели, как экскаватор внезапно перестал копать и эксперты бросились вниз в яму, откуда был выкопан последний ковш земли.
— Они нашли что-то! — зашумели в толпе. Репортеры, стоявшие на газоне спиной к дому, включили свои камеры и заговорили в микрофоны. Местные жители ждали безмолвно, стиснув друг другу руки. Прибытие катафалка из морга подтвердило страшные догадки: значит, и вправду были найдены человеческие останки. Приехал прокурор и пообещал вскоре сделать заявление.