На улице нашей любви
Шрифт:
И помахала Айле на прощание. Она тоже сделала мне ручкой.
— Голос у тебя какой-то безумный, — фыркнула Райан.
— Ты только что спасла мою бедную задницу, — сообщила я, быстро шагая в сторону моста. — Так что я твоя должница. За мной рождественский презент.
— Я бы не отказалась от коробки шоколадных конфет.
— Считай, что ты ее уже получила. Пришлю по почте.
Десять минут я слушала, как она болтает ни о чем. Увы, ее болтовня не заглушала ноющей боли, грызущей мое многострадальное сердце. Вернувшись домой, я рухнула
ГЛАВА 25
Наверное, я все еще чувствовала свою вину перед Элли, и именно это было причиной невиданного усердия, которое я проявила, готовясь к ее возвращению. Уборку в квартире я провела с колоссальным размахом. К счастью, у меня хватило ума сдержать свой пыл и сохранить в комнате Элли тот уютный хаос, без которого она не мыслила своего существования. Но я купила новое покрывало, атласное, светло-зеленое — Элли обожала зеленый цвет, — и несколько нарядных подушек, так что кровать Элли превратилась в ложе, достойное принцессы. Купила столик с выдвижной доской, чтобы она могла есть в постели. О цветах и шоколаде и говорить нечего. Забила холодильник ее любимым мороженым «Бен энд Джерриз». Завалила столик иллюстрированными журналами, а также кроссвордами всех родов и мастей, включая судоку. Да, и самое главное… я купила маленький телевизор с DVD-плеером. Несколько чрезмерные приготовления, особенно если учесть, что Элли предстояло провести в постели всего около двух недель. Но мне не хотелось, чтобы она скучала даже минуту.
— Господи боже!
У Элли глаза на лоб полезли, когда она вошла в комнату. Адам обнимал ее за талию, а Элоди, Кларк и Брэден толпились поодаль, сияя улыбками. Дети были в школе, так что не могли увидеть результатов моей бурной деятельности.
— Это что, все ты накупила?
Я пожала плечами, ощущая острый приступ смущения:
— Ну, не так уж и много я накупила.
— Надо же, такая миниатюрная, а мыслишь масштабно, — засмеялась Элли и шагнула ко мне.
— Ну, не такая уж я и миниатюрная.
— Иди ко мне.
Мы обнялись. В такие моменты я всегда чувствовала себя маленькой девочкой, обнимающей маму, — сказывалась разница в росте.
— Спасибо, — прошептала Элли. — Я тебя люблю.
— Я тоже.
Мягко высвободившись из ее объятий, я скомандовала:
— Ложись!
— О, теперь все вокруг будут обо мне заботиться! — застонала Элли. — Представляю, как это будет прикольно.
Пока Адам помогал Элли разуться и лечь, ко мне подошла Элоди.
— Доктор сказал, надо следить, чтобы повязка на голове не намокала, когда она моется под душем, — предупредила она.
— Думаю, сейчас ей лучше принимать ванну.
— Наверное. Ей разрешено вставать, но, конечно, большую часть времени она должна проводить в постели.
— Понятно.
— Через две недели повязку снимут.
— Отлично.
— Через три месяца она должна будет пройти обследование. И еще
— Погодите, а результаты гистологии уже пришли? — нахмурилась я.
— Что, никто не удосужился ей сообщить?
Элли обвела родных обвиняющим взглядом.
— Она слишком неуловима, — вздохнул Брэден. — Я гонялся за ней по всему городу, но…
— Хватит, хватит! — нетерпеливо махнула я рукой. — Какой результат?
— Опухоль доброкачественная, — торжествующе сообщила Элли.
У меня словно камень с души свалился. Доктор Данхэм не обманулся в своих прогнозах. Молодчина.
— Ну надо же, а ты молчала!
— Прости, я думала, ты уже знаешь!
— Не волнуйтесь, я позабочусь о ней наилучшим образом! — заверила я Элоди. — А этот влюбленный юноша мне поможет.
Я указала на Адама, примостившегося на краешке кровати.
— Пожалуй, я уже не заслуживаю звания юноши, — ухмыльнулся Адам. — Возраст не тот.
— А по-моему, заслуживаешь, — засмеялась Элли.
— Влюбленный остается юношей в любом возрасте, — подхватила я и двинулась к дверям. — Пойду приготовлю всем кофе.
Брэден преградил мне дорогу.
— Нам надо поговорить, — процедил он с непроницаемым лицом.
Он резко повернулся и вышел из комнаты, предоставив мне следовать за ним. Или не следовать. Он направился прямиком в мою комнату и, как только я вошла, плотно закрыл дверь.
— Мы могли бы поговорить в гостиной, — недовольно бросила я.
Слишком тяжело было видеть его здесь, в комнате, которая была свидетельницей наших бурных ночей. Это возбуждало воспоминания. И не только.
Он, не отвечая, рванулся ко мне, но остановился, когда нас разделяло расстояние около дюйма. Я едва сдержалась, чтобы не отступить назад. Это означало бы, что я перед ним робею. Так оно и было, но знать об этом ему совершенно ни к чему. Поэтому я смерила его надменным взглядом. Он откинул голову, чтобы смотреть мне прямо в глаза:
— Послушай, это смешно. Зачем ты играешь со мной в прятки?
— Какие прятки? — Я старательно изобразила на лице величайшее недоумение. — О чем ты?
Его глаза превратились в полыхающие бешенством щелки.
— Дома ты не бываешь. Бегаешь от меня, как последняя идиотка. Ты что, нашла себе кого-нибудь? Если так, Богом клянусь…
Сказать, что я едва не задохнулась от ярости, означает не сказать ничего.
— Ты что, спятил? — завопила я, забыв, что нас могут услышать.
— Объясни, чего ты добиваешься?
— Какая же ты все-таки сволочь, — пробормотала я, с трудом переводя дух. — Вот уж не думала, что у тебя хватит наглости меня обвинять. Надо же, явился сюда и спрашивает, не нашла ли я ему замену. А сам завел шашни с этой белобрысой дылдой, своим менеджером.
Брэден дернулся. Взгляд его выражал… трудно сказать, что он выражал, потому что это было нечто невыразимое. Короче, он смотрел на меня как на буйнопомешанную.
— Ты что, вообразила, что я трахаюсь с Айлой? Совсем сдурела.