На вахте и на гауптвахте. Русский матрос от Петра Великого до Николая Второго

Манвелов Николай Владимирович

Между пятью и шестью часами вечера команда ужинала. Затем наступал период свободного времени для тех, что был не занят на вахте.

Среди матросских развлечений мемуаристы называют разного рода игры, часть из которых современному человеку не знакома вовсе.

Например — игра с ведром Суть ее была в том, что где-нибудь подвешивали ведро воды, к которому привязывали короткую доску с дырой. Игрока сажали на лафет десантного орудия Барановского, провозили под ведром, а он старался попасть палкой в дырку. Чаще всего попадали в саму доску, в результате чего ведро опрокидывалось, а неудачник под хохот собравшихся получал душ из соленой воды.

Обычный, ежевечерний, спуск флага происходил также не без определенных церемоний.

Для

стороннего зрителя на рейде о предстоящем спуске флага парусными судами говорил прежде всего спуск за пять минут до захода солнца брам-рей и брам-стеньг, которые возвращались на свои места перед утренним построением. Эта операция производилась для того, чтобы мачты имели меньшую парусность, а корабль не имел склонности к неожиданному дрейфу.

Когда солнце достигало горизонта, начинали спускать кормовые и стеньговые флаги, а также гюйсы. Корабельные духовые оркестры между тем играли «Боже, царя храни!» и старинный гимн «Коль славен наш господь в Сионе». На палубах в полной тишине стояли во фронт офицеры и матросы со снятыми фуражками и бескозырками. Звучала команда «Накройсь!», и экипаж начинал готовиться ко сну.

Церемонии подъема и спуска флага имели для личного состава флота настолько большое значение, что действовали даже в чрезвычайных обстоятельствах. Например, как показало следствие, о них не забывали даже восставшие на эскадренном броненосце «Князь Потемкин Таврический».

После восьми часов вечера корабль начинал готовиться к отбою. Сон экипажа хранили свято и за шум на палубе виновного могли сурово наказать. Традиция «мертвого часа» существовала со времен Морского устава:

«Кто ночью на корабле какой крик, или какие излишествы учинит, есть ли кто из офицеров учинил оное, то имеет он и которые с ним были, каждые вместо наказания жалованье свое двухмесячное в шпиталь [167] дать, а рядовой будет с райны [168] купан или кошками [169] наказан».

167

Госпиталь.

168

Реи.

169

Кошка — плеть с большим количеством «хвостов».

Отметим, что «купание с райны» представляло собой даже не наказание, а скорее — пытку. Осужденного окунали в воду (к ногам привязывался груз), опуская в воду на длинном конце. Сам конец при этом опускался через блок, закрепленный на ноке реи (то есть райны). По сути, это был аналог пытки на дыбе.

А вот как выглядел день парусной эскадры вице-адмирала Павла Степановича Нахимова, утвержденный приказом от девятого марта 1854 года

С рассвета до девяти утра на кораблях происходила приборка. До восьми часов утра по понедельникам и четвергам происходило «мытье» (стирка) белья и коек. По вторникам и средам рекруты учились лазать по вантам, брать рифы и крепить паруса. По средам и воскресеньям команда меняла белье (в воскресенье также менялось белье у коек). По пятницам поднимали на ростры гребные суда, которые вооружались по воскресеньям. Кроме того, ежедневно в это время поднимались опущенные на ночь брам-реи.

С девяти до 11 часов происходили различные учения. По понедельникам, средам и четвергам тренировались артиллеристы (побатарейно), по вторникам и пятницам работали с парусами. В воскресенье данным промежуток времени был занят молебном и смотром команд.

С 14 до 15 часов — новые учения. По понедельникам, вторникам, четвергам и пятницам матросы по отделениям обучались артиллерийскому делу, фехтованию, стрельбе в цель, гребле и бросанию лота. Через каждую среду по очереди сушили и чинили белье.

С 15.30 до 17.30 продолжались работы и учения. По понедельникам готовились к высадке десанта с вооружением шлюпок артиллерией и тренировкой гребцов. По вторникам и пятницам проводились общие артиллерийские учения. По четвергам с 15.00 катались на шлюпках; рекруты обучались работе с такелажем — брали рифы и крепили паруса

По субботам весь день помимо обычной приборки все палубы мылись «с камнем и песком», исправлялся такелаж, окрашенные детали мылись горячей водой, чистилась медь. Проводился осмотр всех блоков и шкивов.

По воскресеньям матросы катались на шлюпках и, при возможности, увольнялись на берег.

Ежедневно со спуском флага опускались брам-реи. По пятницам вечером спускались с ростров на воду гребные суда Естественно, подчас свои коррективы в корабельное расписание дел и занятий вносила погода Вспоминает минный офицер клипера «Разбойник», будущий вице-адмирал Генрих Цивинский:

«На 31-й день плавания, проходя меридиан группы Тристан-да-Кунья, мы выдержали настоящий шторм силою 11–12 баллов. 3 дня ветер ревел от норд-оста, развел громадную волну, и мы штормовали в бейдевинд левым галсом, неся нижний грот-марсель, фок в два рифа, фока-стаксель и штормовую бизань. Вода шумно ходила по палубе, все люки были закупорены, стеньги и реи трещали, брам-стеньги были спущены. Ветер пронзительно свистел в тонких стальных снастях, заглушая звучный голос старшего офицера, командовавшего в рупор.

Клипер бросало, как щепку, и рулевые с трудом удерживали клипер на курсе, чтобы, не выйти из ветра, чего мы особенно опасались, так как при обстененных парусах легко потерять рангоут. На штурвал поэтому вместо 4-х человек поставили 8 и старших рулевых меняли каждый час; дольше они не выдерживали и едва не падали отусталости и сильного напряжения: вращая тяжелый штурвал, им еще приходилось балансировать на скользкой, мокрой палубе, уходящей из-под ног. В то время штурвалы были только ручные. В один из жестоких порывов, когда пришлось закрепить нижний фор-марсель (во избежание потери фок-мачты') и послать команду на фор-марс, молодые матросики, пораженные картиной бушующего океана, дрогнули и очень нерешительно поползли на ванты.. Мгновенно старший офицер крикнул баковому лейтенанту: “мичмана на марс!”, и вслед за ними быстро побежали оба боцмана, аза ними — марсовые и остальные матросы.

За эти три дня мы не могли иметь горячий обед, наш повар не в силах был что-либо приготовить, так как камбуз, расположенный на верхней палубе, ежеминутно захлестывался вкатывающейся волной».

Глава 11.

ОБМУНДИРОВАНИЕ И АМУНИЦИЯ

С момента основания Петром Великим Российского Императорского флота обмундирование матросов и офицеров неоднократно менялось. Попробуем в общих чертах проследить эти изменения.

Начнем с того, что в первые годы после создания военно-морских сил установленной формы одежды попросту не существовало. Покрой, стиль шитья и даже пуговицы выбирались непосредственно самим моряком, поэтому офицеры, состоявшие в одном и том же чине, могли выглядеть по-разному. Более того, часто обмундирование экипажа каждого конкретного корабля зависело от прихоти его командира, а также от состояния его кошелька Примечательно, что такое положение сохранялось на протяжении всего царствования Петра.