На вулканах
Шрифт:
Да, в иглу всегда тепло, даже если снаружи трещит пятидесятиградусный мороз: тепла человеческих тел хватает, чтобы ртутный столбик термометра поднялся выше нуля, а если к этому добавляется пламя свечи или плитки, на которой готовят еду, тут уж можно скидывать с себя и куртку-пуховку, и свитер, и даже рубашку. В палатке, бывало, лежишь, сжавшись в комочек в своем роскошном спальном мешке, и хотя температура не опускается ниже - 20 С, часами не можешь согреться. А в снежном доме любые морозы нипочем. И дело здесь вовсе не в ограниченном и замкнутом пространстве: если иглу правильно рассчитано, через лаз проникает снаружи свежий воздух, а нагретый телами, "отработанный", удаляется сквозь оставленную в своде дырку диаметром в два пальца.
Еще одним ощутимым удобством иглу является то, что в его стенке можно без труда выдолбить нишу и хранить там что угодно, а такие вещи, как нож, карандаш, ложку, зубную щетку, можно без церемоний втыкать прямо в стену. Эскимосам хорошо - они могут жить в иглу по восемь месяцев кряду! (Это замечание не так глупо, как кажется).
Свои иглу мы построили у подножия Пунта-Лючии - холма на северном склоне в верхней части Этны. Северный склон, кстати, мне больше по душе, чем южный: там гораздо меньше экскурсантов. Меньше тут и бетонных зданий (а те, что есть, не так лезут в глаза), и вилл, и отелей.
Западный склон, между прочим, еще приятнее хотя бы потому, что на нем нет дорог. А раз нет дорог, то нет и массового туризма, а значит, и грязи поменьше. Бывает, целый день топаешь по лесной просеке (такие просеки проложены вплоть до высоты 1800 м) и не увидишь ни одной живой души. Редко когда попадется лесник, или лесоруб, или углежог. Встречаются охотники. Или браконьеры. Или туристы. Не экскурсанты, а настоящие, подлинные туристы, любящие природу и не боящиеся усталости. Летом - пешком, зимой - на лыжах.
В 1974 г. у Пунта-Лючии, на высоте 2600 м, открылись новые жерла и пошла лава. С 1976 по 1978 г. я не бывал на Этне из-за забот, связанных с Суфриером, поэтому мне не известно, как и когда завершилось самое последнее по времени многолетнее извержение удивительной северо-восточной бокки (я пишу эти строки в апреле 1983 г.). Проработавшая без остановки с 1911 по 1971 г. северо-восточная бокка, расположенная на высоте 3400 м над уровнем моря, украсилась четырехсотметровым конусом и вознеслась выше (по крайней мере на сегодняшний момент) горделивого центрального конуса.
Долгое извержение середины 70-х годов относилось к тому же типу, что и происходившие на северо-восточной бокке в 1951-1970 гг., причем это касается не только продолжительности, но и прорыва газов с выбросами бомб из жерл и изливания лав из трещин, открывшихся у основания вырастающего конуса.
Относительно жидкие лавовые массы стекали к югу, северу, востоку и западу в зависимости от направления трещин. Текли они довольно низко, спускаясь с отметки 3000 м (где открывались устья) до высоты 2500 и даже 2000 м - там, где этому способствовал напор и в особенности уклон. За двадцать лет здесь вырос целый сбегающий каменный щит, верхний край которого лежит на высоте около 3200 м. Среди этих напластований возвышается вершинный конус, состоящий помимо немногочисленных слоев лавы почти исключительно из шлака и вулканических бомб, выброшенных при выходе газов из жерла.
Казалось, с извержением 1971 г. почти непрерывно действовавшая ранее северо-восточная бокка затихла. Это нас искренне огорчало, так как, несмотря на безденежье, вызванное поистине возмутительными перебоями в финансировании (дожив до седых волос, я так и не осознал, что в узком мирке научных исследований зачастую превалируют не законы этики, а соображения карьеризма), нам удалось кое-как обзавестись нужными приборами. Мы радовались, что теперь имеем то, без чего серьезному вулканологу делать нечего: вполне точную и надежную аппаратуру. Активность северо-восточной бокки позволила бы нам опробовать приборы на практике. Прекращение ее деятельности повергло нас в уныние.
И вдруг бокка вновь заговорила!
Глава двенадцатая,
в которой объясняется, почему так важно изучать эруптивные газы и чем они отличаются от обычных фумарол, где рассказывается о самых крупных и самых тонкостенных в мире газовых пузырях, где повествуется об удивительных приключениях летчика Гийоме в Андах, описанных его другом, писателем Сент-Экзюпери.
Действительно, источником лавовых потоков Пунта-Лючии, мирно изливавшихся с 1974 г. по северному склону Этны с высоты 2600 м, оказалась точка, отстоявшая от этого места более чем на километр и расположенная на добрых 500 м выше: то была вновь активно заработавшая северо-восточная бокка.
Это можно было видеть, во-первых, по трещине, соединявшей бокку с точкой выхода лавы, а во-вторых, по отсутствию прорыва газов в указанной точке, что представляло собой резкий контраст с началом активной "эксплозивной" деятельности северо-восточной бокки, молчавшей уже три года, с самого извержения 1971 г. Ранее бокка действовала почти непрерывно в течение десятков лет. Мы уже привыкли к фейерверкам, плясавшим над северо-восточной боккой, и ее затянувшееся бездействие нас удручало. Вулкан без извержений - все равно что король, не желающий веселиться!
Я надеялся, что выход газов позволит нам взять пробы настоящего эруптивного газа. Они наиболее важны для вулканолога. Можно даже сказать, что эти пробы - единственные, представляющие интерес, в отличие от обычных проб, которые берутся из фумарол. Дело в том, что химический состав фумарольных газов всегда изменен, замаскирован, а иногда и вообще лишен всякого смысла в результате охлаждения (хотя и незначительного), действия воздуха, образующего окислы некоторых компонентов газа, и, наконец, воды, присутствующей как под землей, так и в атмосфере, которая приводит к образованию гидратов.
Мы считаем, что выяснение точного химического состава магматических газов, то есть газов, растворенных в магме под давлением на большой глубине, помогает лучше понять эволюцию эруптивного феномена. Нам представляется, что данный феномен почти полностью определяется именно газами.
В самом деле, если бы не газы, магма не смогла бы подняться на поверхность, так как ее плотность выше плотности породы земной коры, под которой она залегала. И выходит она наружу с глубин в десятки километров вовсе не потому, что какие-то силы "выжимают" ее, словно пасту из тюбика, как считают некоторые: вулканические зоны приурочены вовсе не к районам тектонического сжатия, где образуются складки и вырастают горные цепи, а, напротив, к районам растяжения. В таком случае поднятие более плотной магмы к поверхности сквозь менее плотные слои земной коры должны объясняться включением в работу некоего фактора, обращающего отношение плотности магмы и плотности вмещающих пород. Мы считаем, что таким фактором является возникновение множества газовых пузырей в жидкой магме, перенасыщенной газом. Причинами перенасыщения могут стать уменьшение давления, испытываемого магмой, возрастание ее температуры, увеличение содержания водяного пара и т. д. Как бы то ни было, пузыри "разрыхляют" кипящее каменное тесто, подобно тому как действуют на хлебное тесто пузырьки углекислого газа из дрожжей.