На высочайших вершинах Советского Союза
Шрифт:
ночью. Продемонстрировал свои наброски вершин под хвалебные гимны
Аркадия Георгиевича и поддакивание бородатого.
Распростившись с товарищами, быстрым шагом подался вниз.
Караван остановился недалеко, и вскоре я его нагнал.
Мои спутники, рассчитывая вернуться сегодня, оставили свои
рюкзаки караванщикам. Посему и я решил пойти налегке, оставив также
рюкзак у караванщиков. Засунув альбом за рубаху, с подбежкой зашагал к
«чертову гробу».
Вот
хорошо разработана. Какой изумительный отсюда цирк Калинина, я
раньше и не замечал! Подъем, тропа крутит по морене. Владина «чертова
гроба» пуста. Вот и перевал выползает меж острых пиков. Знакомые места!
Юрта подстанции. У входа кинооператор. Он совсем недавно здесь.
Маслаев не появлялся. (Без приключений не может).
Радушные хозяева (два техника-строителя станции и караванщик,
здоровенный киргиз Козыбай) угощают нас супом из кутаса*.
Тревожит судьба радиста Маслаева. Пошел навстречу. Вышел на
морену — вижу уже к самому низу спускается фигура. Маслаев!
— Где ты пропадал? — спрашиваю.
— Очень высокий перевал. Лез, лез... Осыпи очень крутые,
сыплются... (Представляю, какой грохот был!). Устал очень.
— Ну, хоп. Подзакуси, да пойдем! Времени уже много.
Я расспросил зимовщиков о дороге к станции. Надо было идти по
леднику, а там на выступе будет видна станция куполообразной формы,
издали похожая на камень. Вышли на морену.
* Кутас, или як, - крупное жвачное животное.
150
На льду, поджидая отставших, сделал пару рисунков. Вдали увидел
что-то похожее на станцию. Расстояние показалось подходящим. Правда,
не совсем совпадала форма, но на камень во всяком случае было похоже.
Объявил о своем открытии. Все смело зашагали вперед.
Но чем ближе мы подходили, тем все больше нарастало
скептическое отношение к моему открытию. Подойдя вплотную,
убедились, что это таки действительно камень. Огляделись несколько
растерянно. Новых признаков станции не обнаруживалось. Уныло пошли
вперед, шаря глазами по склонам. Я опять наемного опередил остальных.
Маслаев несколько раз палил. Мы упорно кричали, но, увы, все без
ответа...
Солнце зашло за хребет. Холодная тень легла на ледник. В
коротеньких штанишках и рубашке начало крепко пробирать. Дошел до
последнего
большого
массива,
дальше
которого
предполагать
существование станции трудно — ни одного подходящего места. Решил
податься обратно. Посредине ледника резво прыгаю через трещины.
Вот и наши
очень озабочены. Достали карту, и тут я впервые установил, что эти две
точки, указанные нам Горбуновым, находятся здесь. Ближняя примерно у
места, куда мы подошли, а вторая у самого Кашал-аяка. Это
обстоятельство смутило. Что ж, придется еще пошагать!
Хребты потемнели, лишь левые вершины еще блестят на солнце,
отливая сталью; ледники бурно, ледопадами сбегают из боковых ущелий и
успокаиваются на леднике Федченко, покрытом темно-синей тенью, с
черными дорогами морен. Только «Шпора» с огромными пологими
фирнами сияет белизной.
Неожиданно впереди, вдали на морене, что-то задвигалось.
Всмотрелся — лошади и люди идут навстречу. Спешу вперед. Наконец,
поравнялись.
151
— Салям алейкум! Станция где?..
Караванщик показывает рукой на последний выступ. О-го-го!
Далековато! Считая дальнейшие расспросы бесполезными, пошел по
направлению к выступу. Пройдя порядочно, решил перейти ледник.
Маленькими точками движутся позади остальные спутники. Ледник в этом
месте спокойный. Переходить легко. Впереди впадина и моренка,
отделяющая ледник Федченко от ледника, впадающего слева.
Перешел по морене еще кусок ледника, и вот видна уже дорожка по
фирну вверх, к станции. Начало темнеть. Длинный кусок фирна вывел к
скалам, а по ним уже нетрудно было добраться и до цели. Вначале
показывается красный флаг, затем большое, как ангар, здание станции...
Прошло много времени, когда, наконец, появились остальные.
Встала проблема ночлега. Учитывая наше южное одеяние и
отсутствие рюкзаков, пришлось выдать нам серьезное отепление.
11 сентября. Спал совершенно изумительно. Наконец стало жарко,
пришлось раскрыться и одеться. Видимо, по случаю нашего прихода
налегли на мясо. Поваренок отлично с ним расправился и сотворил
вкусные вещи. Все попытки Маслаева связаться по радио с Ташкентом
пока еще не увенчались успехом. Оператор уже вдоволь натрещал
кинамой.
Покончив с делами и поручениями, я заинтересовался
исключительным по мощности пиком Комакадемии. Спешу сделать
набросок. Рядом с левой стороны, значительно глубже, еще пик. По моему
определению — Дарваз. Меня оспаривают. Разложив карту, по компасу
определяем направление — совпадает. Торжествую. Тут же подоспел
неутомимый оператор. Трещит кинамка, запечатлевая нас с картой в руках.