На выжатом сцеплении
Шрифт:
Йоран ночью не появлялся, но это не спасало от запаха карамели, которым пропахли палата и бельё Сверре. Эйнар ненавидел запах карамели и свежие розы, что Йоран оставлял раз в неделю на подоконнике рядом с постелью. Каждый раз Эйн срезал бутоны и складывал их в огромную корзину в прикроватной тумбочке, чтобы не чувствовать запах, от которого накатывали отвратительные воспоминания, но Йоран приходил, наполнял палату приторным вкусом сладости и приносил цветы снова и снова.
Сны рядом со своим альфой всегда были мягкими, словно пух или пенка кипячёного молока. Но Эйн никогда
Прозвеневший посреди ночи телефон вырвал его именно из такого сна, когда альфа, взмыленный, со спутавшимися волосами и ошалевшим взглядом, говорил ему: «Я был с другим, но больше не уйду…»
– Алло… – Аппарат чуть не выпал из пальцев, когда окаменевшая рука скользнула по затылку и упала на простыни. Показалось, что Сверре шевельнулся сам, погладил его по голове, и от этого прикосновения внутри всё окоченело. Эйн изумлённо смотрел на неподвижного альфу, не в состоянии услышать, что ему говорят, и только через пару минут пришёл в себя. – Повтори, я не понял.
– Я разбился, – голос Ларса был тихий, и Эйна снова прошибло холодным потом.
– Как сильно? – испуганно спросил он. – Ларс, ты где, скажи точно, я сейчас приеду…
Эйнар засуетился, пытаясь подобрать с пола упавшую во сне мотоциклетную куртку, бросился на выход, потом вернулся и поправил одеяло на Сверре.
– Сейчас приеду, скорую вызвать? Ларс, не молчи, тупой ублюдок! – Эйн тихо всхлипнул, но тут же сжал рот рукой и, взяв себя в руки, сбросил вызов. Ларс успел назвать ему адрес.
На выезде из города мимо Эйнара промчалась карета скорой помощи, и его вновь охватила паника – потерять в аварии ещё и Ларса он бы не смог. Наложил бы на себя руки. Давно бы это сделал, если бы не друг, который поддерживал, вытаскивал из скорлупы и заставлял жить. Без него Эйн бы просто пришёл к Сверре, отключил все его аппараты и лёг рядом, чтобы больше никогда не проснуться…
На восьмом километре он заметил сбитые дорожные ограничители и съехал к небольшому оврагу. Мотоцикл Ларса с выкрученным рулём слишком болезненно напоминал картины из прошлого. Эйн бросил свой байк, бегом спустился в овраг и вцепился в куртку сидящего на земле Ларса.
– Заснул за рулём, приколи, – выдавил он пьяно, обдавая густым запахом перегара.
– Ты что, пьяный на мотоцикл сел?! Дебил! – рыкнул омега и замахнулся, чтобы врезать по бестолковой голове, но остановился, заметив у того рану у виска. – Тебе надо в скорую…
– Не надо, поцарапался только. А байк в труху… ты прав, я дебил…
– Всё равно надо эвакуатор вызывать… не бросишь же ты его тут.
– Уже позвонил в контору Асбьёрна. Туре Андерссон на смене,
Эйн кивнул. Туре он знал хорошо. Тот работал на Асбьёрна уже лет пять и был лучшим механиком в его мастерской. А ещё после развода Туре стал циничным и беспринципным в отношении омег и не раз помогал Эйнару в течки. Любовником он оказался хорошим и после секса уходил без лишних слов и намёков. С ним Эйну было не так противно, как со многими другими, и он бы предпочёл проводить течки только с Туре, если бы альфа время от времени не заводил себе любовников и не забывал о физиологической проблеме Эйнара.
– Зачем ты так? – омега осторожно отогнул ворот куртки, замечая на шее крупную гематому. – Сам всё время меня пилишь за неосторожность, а теперь бухой в жопу на межгородской гнал…
– Застал Улава с Торсенами. Обоими. Ууу… как противно и тошно, не могу поверить, что он им отдался, сука! Шлюха разношенная, чтоб ему в течку никто не дал! – Ларс провыл зверем и уткнулся лицом в разбитые руки.
Эйн сочувственно погладил по голове своего здоровенного и слишком чувствительного друга. Сказать ничего он не мог, да и не хотел. Улава Эйнар не любил и считал распутным, но разве можно такое говорить влюблённому альфе? Потому просто присел рядом и обнял его за плечи, выказывая свою поддержку. Причины переживания были не важны, главное, что Ларс не расшибся, жив и по-прежнему остаётся его другом.
Туре Андерссон приехал часам к шести, на дороге уже появились первые автомобили и междугородние автопоезда. Ларс запереживал, что кто-нибудь вызовет полицию, и тогда доложат его папе или брату. Тревожить родственников почём зря он не любил, и Эйнар его прекрасно понимал – сам за семь лет ни разу не сказал родителям о своих проблемах, старательно поддерживал иллюзию своего счастливого проживания с истинным и не позволял им переживать.
– Ремонт займёт не одну неделю, – заметил техник, загружая на эвакуатор искорёженный мотоцикл.
– Знаю, – согласился Ларс, – подъеду через пару дней, утрясём цены.
– Вас подвезти? – Туре бросил нечитаемый взгляд на Эйнара, но тот покачал головой показывая на свой байк.
Но с пьяным телом на багажнике ехать было сложно, и Эйн сразу у города свернул к себе. До Ларса ехать пришлось бы дольше и совсем не было желания стоять в утренних пробках. Квартира, что досталась от Сверре, и в которой Эйн провёл свои самые счастливые полгода и самые отвратительные последующие семь, встретила их осенней прохладой и хриплым лаем. Придерживая сонного и пьяного альфу, Эйн погладил крутящегося под ногами терьера.
Собака осталась ему в наследство вместе с квартирой. Сверре Муго очень любил, и Эйн относился к питомцу с трепетом. Только часто бросал одного и забывал кормить. Муго не переживал – научился пользоваться лотком, как кот, и прятал в полупустой квартире заначки на чёрный день. Лишь после течек Эйнара, когда омега не появлялся дома пять-шесть дней, пёс выглядел похудевшим и несчастным.
– Покормлю, покормлю, – пообещал ему Эйн, скидывая на пол сопящее тело. – Ларс, ты хоть до кровати доползёшь? Мне тебя не дотащить.