На языке эльфов

Тикхо Сабина

Есть в команде и звукорежиссеры. Они отвечают за звуковое сопровождение и звуковые эффекты на протяжении всей игры. Словом, мой и твой голос, вероятно, чей-то личный проект. Вода шумит в трубах, шины медленно шуршат по сухому асфальту, воздушный шар налетает на иглу. Услышал? Все это работа звукорежиссеров.

Там, конечно, еще продюсеры и издатели.

Но самая занятная работа у тестировщиков. Они пробуют играть, анализируют, фиксируют найденные дефекты и ошибки, осуществляя процесс контроля качества. Ты же не думал, будто все одинаковы за пределами этой игровой платформы? Потому что вся команда разработчиков –

это десятки фэа разного класса. Последние – тестировщики – это души-исследователи. Они оценивают исходный результат. Анализируют. Проверяют. Пробуют. Экспериментируют. Находят дефекты. Иными словами, живут.

Разобрался? Должен.

Оглянись – тут в аудитории студенты с трех потоков – у всех совпадает предмет.

Сколько их среди красно-коричневых трибун? А во всем Бостоне? Штатах. Континенте. Планете. Миллиарды. И все – твои и мои коллеги. Души-исследователи. Тестировщики самой крупной видеоигры.

Знаешь, в чем смысл жизни? В контроле качества. Ошибки – не порок. Ошибки – в какой-то степени наша задача.

Знаешь, в чем суть дороги к самому себе? Когда начинаешь видеоигру, у тебя другое имя. Ты – другой персонаж. Нужно дойти до конца. Пройти полностью. Как только игра заканчивается, ты – это снова ты. Вот и все.

Игра – это от себя к себе. А жизнь – путь. Одно из сотни возможных прохождений.

Уровень сложный, без дополнительных жизней, жетонами разбросанных в укромных местах, и возможности начать с контрольной точки.

Да и тестировщик – ничего выдающегося, простой игрок, но, если задача остальных – работать, у него при любом режиме – играть.

Если ты пришел снова, значит, еще не наигрался. В точности, как и я. Если ты опять оказываешься подле меня, игра еще продолжается.

– Привет.

Эти шесть букв всегда творят одно и то же. В щипцах грудная клетка и небольшая паника в легких.

– Твои друзья не против, что ты такой непостоянный и скачешь с места на место?

Я продолжаю листать конспект и делать вид, будто все функции моего организма работают исправно.

– Я им сказал, что ты мой будущий муж, – твой легкий голос как перо по воздуху – нежно, но шатко, – они намерены оказывать поддержку. Я вот боялся подсаживаться, но Зои велела мне быть мужиком.

Я на последней – самой высокой – скамье, но мне и смотреть вперед не нужно, чтобы видеть, как Зои Монро сидит ближе всего к проходу на третьем ряду, дерзко расставив ноги, и выглядит шикарно в рваных голубых джинсах не по погоде и громадной фиолетовой толстовке с белыми надписями на рукавах. Ее видно сразу, среди всех и всегда. Эффектный человек. Серо-коричневые волосы в высокий хвост, густые брови – как у Доминика, почти зигзагом, – и россыпь веснушек на пухлых щеках.

Если твой сосед любит говорить о комиксах, Зои фанат животных и вечеринок. Тут и прислушиваться не нужно.

– «С виду сплошная романтика поднебесья, а характер – твердость дорог и гибкость воды».

Мне не видно, удивляешься ты или нет. Но тебя выдает голос:

– Так ты все-таки мной интересовался?

У Зои Монро для каждого есть емкая визитная фраза.

– Я помню не только твою. – Иными словами: не обольщайся.

Разочарованный вздох обволакивает облаком твоих ароматов. Я отвлекаюсь от звуков впереди сидящих студентов, успевших прийти до начала, неспокойных движений их голов и щебетания голосов. То есть, наверное, мог бы и в этом шуме изобразить формулой каждый твой запах, а после раскрасить цветами.

– Ты считаешь меня красивым?

Только все равно отвлекаешь. Даже от самого себя.

– Это вопрос на сегодня?

– Да.

– Я просто считаю. – И просто листаю страницы, которые знаю наизусть.

– Это в каком смысле?

Здесь мне в любом случае следует оторваться и посмотреть на тебя, неугомонное ты создание. У которого волосы сегодня собраны в маленькое подобие хвоста на затылке. И на плечах объемная серая толстовка с логотипом «Звездных войн». Между нами твой рюкзак, мир, патологии и воздух, пропитанный сладкими фруктами твоего дезодоранта.

– Я прожил пять жизней во времена, когда спокойных дней было в десятки раз меньше, чем неспокойных, Чоннэ. Там почти не было зеркал, в которые мы смотрелись. – И это правда. Слишком много борьбы за жизнь и надежды на завтрашний день для себя и тех, кто дорог. Проснулся – хорошо, а с красивым лицом или уродливым – неважно. – Были и другие, когда красота имела значение, но недолго или бесполезно для меня. Сегодня внешность бесконечно важна, но я слишком много провел там, где до нее не было никакого дела, так что когда просыпаюсь, то просто считаю. Очередной день в копилку прожитых. И тебя считаю. Ты живой и такой же дотошный как обычно.

И еще ты улыбаешься. Как умеешь – чтобы мне пришлось сконцентрироваться строго на твоих глазах и считать про себя.

– Что ж, для меня это огромный плюс. – И как всегда свободно откидываешься локтем на парту. – Когда состарюсь, ты меня не бросишь из-за того, что я перестану быть привлекательным.

Эта тема плохая. Не хочу о ней.

– Кто тебе сказал, что ты привлекательный?

– В этом времени полно зеркал, я и сам вижу.

На все-то у тебя есть ответ, Чон Чоннэ.

– Помню, что ты был готов переодеваться ради меня в девушку. – А на это что скажешь? – Это предложение еще в силе?

– Конечно. Но ты же асексуален, так что мне не придется. – И, разумеется, подмигиваешь. Довольный завоеватель. Самое время признать, что словами переиграть тебя сложно. О чем бы они ни были.

Дальше начинается лекция, и ты покорно помалкиваешь. Только смотришь, разглядываешь, задеваешь коленкой, а через тридцать минут неусидчивости лезешь к девушкам на скамье пониже, заметив у одной из них желтые стикеры. Тебе выдают несколько, но ты шипишь, бормочешь, обвиняя человека в жадности, выклянчиваешь еще, зарабатываешь замечание от преподавателя и только после затихаешь.

Стараюсь не ловить никаких взглядов, а их много – ты провоцируешь своим шебутным поведением, а я смотрю только на профессора, пытаясь хоть что-то усвоить и не запутаться в формулах твоего запаха. Ты даришь десять минут покоя, а потом мне на листы начинают крепиться выпрошенные стикеры. На каждом – надпись твоим крупным, немного неуклюжим почерком.

Я считаю тебя красивым.

Черным по желтому. В самом центре.

И считаю тебя тоже.

Как только убеждаешься, что я прочел, клеишь сверху следующий.