На задворках галактики. Трилогия

Валидуда Александр Анатольевич

— Нормально, — заключил он.

— Водяра? — спросил Масканин.

— Да, откуда здесь водяра? — Бембетьев хмыкнул.

— Правильно, — майор разлил по первой. — Медицинский спирт. Разведённый пятьдесят на пятьдесят. Такая вот гидроколбаса.

— А на закусь что, курятина? — усмехнулся Бембетьев.

— Ну да, — кивнул майор, — со столовки с собой хрен что вынесешь, а сбегать в город — вообще дохлый номер. Поэтому, господа, только гидроколбаса с курятиной.

Масканин почесал нос, пытаясь врубиться. Бембетьев и Полудуб понимающе

переглянулись и похлопали его по плечу каждый со своей стороны.

— Это у нас со времён учёбы во владимирском пехотном, — объяснил Бембетьев. — Юнкера — народ не особо богатый, зачастую только водка из выпивки, да сигареты на закусь, если выпадет редкая возможность бухнуть после отбоя. Водка или самогон — гидроколбаса. Выпил, закурил — вот тебе и курятина.

— Понял, — Масканин улыбнулся. — И часто вы так?

— Не часто, но бывало, — ответил майор. — По крайней мере, в моё время.

— Да и в моё, — заметил Бембетьев, смотря на майора. — Ты меня не помнишь конечно, а мы на вас, на выпускной курс как на богов смотрели. Поэтому тебя я помню, ты нас ещё строевухой на плацу гонял.

— Было дело, да, — начал припоминать майор, проведя ладонью по стриженному под ноль затылку.

— А смысл в чём? — поинтересовался Масканин.

— Так в нашей альма–матер заведено, — ответил Бембетьев. — Каждый август выпускной курс обучает строевой обитуру, то есть уже зачисленных и сведённых в подразделения салаг, но ещё не принявших присягу. Традиция-с.

— Да-а… — протянул Масканин. — Гидроколбаса, говорите, с курятиной. Хэх! Обойдусь, пожалуй, без вашей курятины. А что за повод, кстати?

— Повод есть, Макс, — майор подмигнул. — Всамделешний. Письмецо я получил от жены, сегодня в столовке передали. Шло оно долго, пока туда–сюда, сам знаешь как оно бывает. Короче, рожает моя. Когда — точно не знаю, но если она не ошиблась, то примерно сегодня.

— Сын, дочь? — спросил Масканин.

— Надеюсь, сын. Хватит с меня девок. Фамилию продолжать надо, она у меня редкая. А то вдруг я последний Полудуб на свете? Ну, давайте, мужики, чтоб моя благополучно разродилась.

Кружки глухо лязгнули. Выпили залпом. Масканин жестом отказался от протянутой майором сигареты, затянул воздух через рукав.

— Последним быть никак не можешь, — заявил он. — Где–нибудь ещё Полудуб сыщется. Обязательно сыщется.

— Угу, — буркнул майор, затягиваясь, — примерно то же мне и наш коновал сказал. Мол, подумаешь, два пальца оттяпаю, от вас Полудубов не убудет. Это у него, засранца, шуточки такие.

— Гаврилов? — спросил Бембетьев.

— Гаврилов—Гаврилов, — закивал майор.

— На Гаврилова это похоже, мужик он языкастый. Юмор у него не для всех.

— В общем, пальцы резать я ему не дал. По одной фаланге — чёрт с ним, всё равно раздробило. А он мне: теперь не дуб, а полдуба точно осталось… Шутник, бля.

— Как ощущения? — посмотрел Бембетьев на укороченные пальцы майора.

— Хреново, — скривился тот,

разглядывая обрубки среднего и безымянного пальцев правой руки. — Никак не привыкну, что ногтей нет и постоянно кажется, что кончики пальцев свербят. Во, штука какая… Свербит, ноет то, чего нет…

— Между первой и второй, как говорится… — предложил Бембетьев, разливая.

— А ты шустрый парень, смотрю, — одобрил майор. — За боевое братство…

Выпили по второй. Масканин вновь занюхал рукавом, посматривая, как остальные жадно затягиваются.

— За братство — это хорошо, — сказал он, — только знаем мы вас, мотострелков. Что вы, что танкисты — один хрен. Сегодня здесь, завтра там.

— Во–во, — подхватил Бембетьев, — не то что завтра, а через пять минут вас и след простыл. Механизаторы войны, блин.

— Так, я не понял, — ухмыльнулся Полудуб, — это вы к чему?

— К чему, к чему… — Бембетьев окутался дымом, прикуривая новую сигарету. — Вон две недели назад, когда меня с Максом сюда доставили… Ваш двадцатый должен был на Даме идти. А в итоге? Понесла вас нелёгкая на участок соседней дивизии…

— Понятно, — майор докурил в три затяга, сплюнул и выбросил щелчком окурок. — Мы мобильные войска, куда начальство скажет, туда и прёмся. Обычное дело — с участка на участок прыгать, как блохи. Бывало так за ночь загоняют… А там под Даме нас к своим же танкистам из двадцать второго полка на взаимодействие бросили. Двадцать второй из нашей же дивизии…

— Вот я и говорю, — встрял Масканин, — рассчитываешь на вас, а кукиш с маслом в итоге. Кто там у нас справа стоял, Олег? Сто шестидесятая? — увидав кивок Бембетьева, продолжил: — Не могли что ли у соседей несколько батальонов для ваших танков взять?

— Много ты понимаешь, Максимка, — в миг посерьёзнел Полудуб. — Взять у простой махры батальоны? А заодно и артиллерию, и сапёров. Ну–ну. Ты пока поручик, вот станешь капитаном, сам докумекаешь. Ну сами, подумайте: во–первых, кто ж их по собственному желанию даст, батальоны эти? Во–вторых, стрелковые подразделения нихрена не способны грамотно взаимодействовать с танками, на то есть мы — моторизованная махра. Танки ведь не универсальное оружие, им защита и прикрытие нужно. Своя обученная пехота, своя артиллерия и свои спецы. А будь по–вашему, господа поручики, вклинились бы мы не далее трёх–пяти кэмэ. А вышло как?

— Знаем, — отмахнулся Бембетьев, — Грайфсвальд взят на третий день… Майор улыбнулся.

— По пятьдесят кэмэ в день средний темп продвижения. Там где мы с утра были, пехтура на следующий день добиралась.

— Замнём? — предложил Масканин. — Я бы лучше новую байку послушал.

— Ну, Макс, — майор повёл плечами, — я вроде бы все их порассказал.

— Все да не все, — не унялся Масканин. — Что–то там про забулдыгу–трясогуза, тот, что в центральном корпусе прохлаждается…

— А-а… — протянул майор. — Про забулдыгу, говоришь. Это я его так дразню. Слышал что ли?