На земле штиптаров
Шрифт:
— Да, я знаю хозяина.
— И где ты предложишь провести нам ночь?
— В Килиссели; там я тоже знаю хозяина.
— Долго ли туда ехать?
— От Йерсели добрых четыре часа.
— Почему ты выбираешь именно эту деревню?
— Это очень красивое место. Оно лежит в долине Мустафа, где все, что угодно сердцу, очень дешево и имеется в изобилии.
— Далеко ли оттуда до Ускюба?
— Восемь часов.
— Хорошо, остановимся в Килиссели.
Портной поехал впереди, указывая нам дорогу. Казалось, он не волновался за нас. Оско
— Сиди, — с любопытством спросил Хаджи, — так ты думаешь, что он и есть тот самый Суэф?
Я кивнул; тогда он спросил, подмигнув мне сбоку:
— Так ты сдержишь свое слово о «полусотне»?
— Он получит, что причитается, но не сейчас.
— Он заслужил порядком плетей. Я очень удивился тому, что ты ему столько понаговорил, хотя знаешь, что он наш противник.
— Я сделал это с умыслом.
— Да, у тебя всегда есть умысел. Ты видишь дальше, чем мы, и потому делаешь вид, что доверяешь этому портному. Я бы, наоборот, изо всех сил отхлестал его плеткой и оставил лежать.
— Это пользы бы не принесло. Пока он с нами, нам будет известно все, что замышляют его сообщники, строя нам козни. Сегодня вечером они нападут на нас; они полагают, что уж в этот раз непременно добьются успеха. Сегодня вечером все мы должны быть убиты. Как? Этого я, конечно, не знаю.
— Мы узнаем это.
— Естественно. А поможет нам портной. Надо тайком наблюдать за ним — только чтобы он этого не заметил, а то сразу же насторожится. По его действиям мы наверняка поймем, что произойдет.
— Хорошо, я буду смотреть в оба.
— Я тебя даже попрошу об этом, ведь не могу же я сам со всем управиться. Из-за больной ноги я снова останусь дома. Вам втроем придется следить за всем, что творится на улице. Нам надо знать все: где находятся аладжи, Баруд и остальные, когда и где они переговорят с портным, когда, где и как мы должны быть убиты.
— Сколько же всего надо разузнать, сиди! Значит, и аладжи там будут? Они же поехали через Энгели!
— От Энгели до Килиссели они могут добраться по дороге, ведущей из Истиба в Ускюб. Они будут там раньше нас. Теперь самое главное — найти их логово. Мы, разумеется, пока еще не можем составить какой-то определенный план; вначале надо разузнать местность и понять обстановку. Но прежде всего не спускайте глаз с портного ни на минуту.
— С этого коварного предателя! Он ведь казался таким надежным и честным человеком! С какой же целью он прибыл в эти края, сиди?
— Я думаю, он — особо доверенное лицо Жута. Он выполняет его важное поручение.
— Ладно, мы узнаем это, сиди. Пока мы можем радоваться, что избавились от худшего из наших врагов.
— Ты имеешь в виду миридита?
— Да. Сегодня вечером его уж точно не будет.
— А я думаю, что он наверняка приедет.
— Чтобы помочь аладжи?
— Наоборот, чтобы помочь нам справиться с ними.
— Эх, не верю я в это!
— А я верю. Этот миридит человек храбрый. Он лишь
— А других ты тоже стал бы щадить? Может, и они тебе были бы благодарны?
— Нет, все это жалкие негодяи. Будь у них такой же характер, веди они себя так же откровенно, как он, мы бы давно справились с ними. Я уверен, что он вернется и, может быть, его присутствие будет нам полезно.
Как и сказал портной, мы добрались до Йерсели примерно через час. Это была горная деревушка, о которой нечего особо сказать. Мы остановились в хане и немного перекусили: выпили кислого молока с кукурузными лепешками. Лошади были напоены.
Мне бросилось в глаза, что, когда показалась деревушка, портной заторопился, поясняя нам, что якобы должен заказать нам угощение. Халеф взглянул на меня, пожал плечами и спросил:
— Ты знаешь почему?
— Он скажет хозяину, что его надо звать не Суэф, а Африт.
— Я тоже об этом подумал. Но он ведь имел дело и с нашим хозяином в Сбиганци!
— Быть может, там он известен под именем Африт.
— Или хозяин все же был не совсем честен с нами.
— Тоже возможно, но я в это не верю.
Перекусив, мы поехали дальше и вскоре спустились с западного края плато в упомянутую уже долину Мустафа; чтобы пересечь ее вдоль и поперек, требовалось немало часов. Мы миновали плодородные поля, урожай с которых был уже собран, проехали по дороге, что вела из Энгели в Команову, и через четыре часа увидели перед собой Килиссели.
Хотя здешние места выглядели неромантично, было в них что-то очаровательное. Горы исчезли; тем пленительнее казались нам лиственные леса, росшие по обеим сторонам дороги; некоторые из этих деревьев не сбрасывали листву на зиму. Мы миновали великолепные фруктовые плантации, где привольно вызревали южные плоды. Справа и слева тянулись обширные, теперь уже убранные, хлебные поля. Когда мы приблизились к деревне, то увидели огромный рыбный пруд; в его кристально чистой воде отражались деревья раскинувшегося здесь сада. Этот обширный сад примыкал к дому, напоминавшему замок; дом производил впечатление в стране жалких лачуг.
— Что это за дом? — спросил я портного.
— Это замок, — ответил он.
— Кому он принадлежит?
— Хозяину постоялого двора, у которого мы заночуем.
— Этот замок и есть постоялый двор?
— Нет.
— Ты же говоришь, мы остановимся в хане?
— Я думал, вам все равно, говорю ли я о хане или конаке. Хозяина я знаю. Он очень рад принимать у себя гостей; он вас тепло встретит.
— Кто же он?
— Турок из Салоник. Он удалился от дел, чтобы спокойно отдохнуть здесь. Зовут его Мурад Хабулам.