Набат
Шрифт:
— Пойду руки помою, — склонился к Луцевичу водитель.
— Иди в кормовой, хоть душ принимай до самого ужина, — явно хвастался Луцевич: старался он в первую очередь для Судских.
Стеснительный Дима в душ не захотел. Чем-то погромыхивала в своем закутке стюардесса, и ему было неловко сталкиваться с ней по пустякам, проходя мимо. Он прошел в туалет у пилотской кабины. Старался он прежде всего для Луцевича своей незаметностью.
В туалете он первым делом вынул пистолет из кобуры, переложил его во внутренний карман пиджака, а кобуру
Какая-то перебранка слышалась из-за ширмы, и Дмитрий посчитал лишним появляться в такой момент, лишь выглянул в салон через щелочку. И чуть не присвистнул: в салоне хозяйничали трое незнакомцев, агрессивно настроенных, со спецназовскими скорострелками в руках. Четвертый склонился над Луцевичем и принуждал его молчать.
«Вот они, голубчики!» — смекнул он и попятился в туалет. И вовремя: ручка пилотской кабины пошла вниз, дверь отворилась. Кто выходил, Дмитрий засек в последний момент. Он узнал этого седоватого человека, служил в былые времена под его началом: «Лемтюгов! Сучий прохвост…»
Он заперся и стал обдумывать ситуацию.
«Перебранка с участием Лемтюгова — секунд тридцать, потом с минуту — принятие условий, затем стюардесса продаст меня — десять секунд, и ненужный финал».
Всего пять секунд Дмитрий потратил на проработку своего сценария, затем вышел, убедился, что дверь в пилотскую кабину открыта, и вскочил туда. Секунда — на ориентировку и, опережая крупного громилу с игрушечным «узи» в ручище, выстрелил ему в голову и запер дверь. Как ни в чем не бывало обратился к пилотам:
— Куда летим?
Командир узнал его сразу по прежним встречам и с облегчением выдохнул.
— Дима! Ты понял, да? Лемтюгов с бандой, думали, охрана… — наконец он ответил толково: — Лемтюгов приказал лететь в Китай. Нашу стюардессу заперли в кормовом отсеке. Бандитов шестеро.
— Понял, — быстро переварил сообщение Дмитрий. Из отпущенных секунд осталось не более тридцати. — Под любым предлогом заманите сюда Лемтюгова. Быстро! Сами на Камчатку рулите.
Командир среагировал. По внутренней связи проскорого-ворил:
— Пал Григорич, охранник не разрешает выполнить разворот, нас могут засечь радары военных, машину посадят без разговоров!
Изготовившись в проходе у двери, Дмитрий показал командиру большой палец: то, что надо.
Еще двадцать секунд ожидания.
Лемтюгов появился в пилотской кабине стремительно. Из-за спины маячил верзила. С силой втянув Лемтюгова в кабину, Дмитрий пальнул в боевика и захлопнул дверь на защелку. Лемтюгов от резкого нажима по инерции свалился на пульт управления двигателями между креслами. Что-то случилось с рычагами, самолет взвыл натужно, второй пилот бросил штурвал и обеими руками отпихнул Лемтюгова прямо в объятия Дмитрия, а командир выровнил самолет, успокоил двигатели.
— Стоять, зараза!
Ошалевший от смены ситуаций, Лемтюгов позволил себя обыскать. Его мощный «супер-астра» перекочевал к Дмитрию.
— Прикажи
— Они не подчинятся, — прохрипел Лемтюгов. — Я уже никто им!
— Быстро вождей сдают, — обдумывал Дмитрий дальнейшие действия. — Тогда я прикроюсь тобой и выйду, раз ты уже ничего не стоишь».
— Не надо! — хрипел Лемтюгов. — Дайте микрофон.
Дмитрий протянул руку к пилотам за микрофоном, одновременно развернув Лемтюгова от себя, дуло — в спину.
— Ребята, — схватил микрофон Лемтюгов, — мы договоримся, не надо насилия, отдайте оружие!
Дмитрий добавил от себя спокойным голосом:
— Теперь я старший, выполнять команду.
Из салона донеслось шуршание, и в динамике раздался голос:
— Кто это такой прыткий? Не из одной ли миски щи хлебали?
— Поспелов, бывший сержант в/ч 1324 С. Кто спрашивает?
— Здравствуй, Дима. Быстров Кирилл из спецохраны Воливача. Потягаемся, раз дорожки сошлись?
— Зачем, Кирюха? Давай миром. У тебя — наши люди, у меня — ключик, а навар, смекаю, на кону хороший.
— Верно вычислил, Дима, уважаю. Лемтюгов нам по херу, а ключик у него, верно. Только мне тоже в запас пора, а за душой хрен да медная пуговица.
— Предлагай.
— Пусть Лемтюгов назовет место, где его шкатулочка, проверим, потом высаживай нас, где хочешь. Бабу Судских берем с собой. Идет?
— На кого руку поднимаешь, Кирюха? Опомнись, не трогай никого.
Шорохи в динамике, и голос Лаймы:
— Я согласна быть заложницей.
— Дайте микрофон Игорю Петровичу, — стал хриплым и голос Димы. — Вы согласны, Игорь Петрович?
— Жена настояла, — глухо промолвил Судских. — Принимайте условия, остальное потом.
— Лемтюгов, где шкатулочка? — перекочевал микрофон к Быстрову.
— Я не согласен! — крикнул очухавшийся Лемтюгов. — Без меня вам ничего не светит. Хоть зарежьте!
— Видишь, как оно получается, Дима? — раздался голос Быстрова. — Выпускай его, нас в Нижнем Новгороде ссадишь, дамочку берем с собой. И по-честному давай. Ты знаешь, мы не бандюги, жить хотим, а брать с нас, кроме потных рубах и тяжких снов, нечего. Кто ж думал, что ты такой активный…
— В Нижнем сядем? — деловито спросил командира Дмитрий.
— Мы-то везде сядем. Тут и на посадку пора заходить.
— Я во всем этом не участвовал, — резво вклинился Лемтюгов. — Меня захватили бандиты, а Гречаному нужна моя компрометация.
Дмитрий показал ему «супер-астру»:
— А эту штучку поиграть дали? Так я и поверил.
— Надо поверить, — торопился Лемтюгов. Посадка ему не светила явно: в живых Гречаный не выпустит.
— Не могу. Орлам твоим поверил через силу, нужда не гордыня, а с тебя спрос особый. Самолет на посадку идет, давай-ка ремни пристегнем, — решал свою новую задачу Дмитрий. — Кто ремнем пожертвует? — спросил он экипаж.