Набат
Шрифт:
— Был. И у меня был. Сыромятов некто… Или Сыроватов…
— Спасибо вам! — откликнулась рация. — Саша, на повороте возьми с собой двоих и устрой заслончик, а водитель пусть везет пассажира на хутор. Мы здесь с рокады будем их выкуривать. Думаем, банда собирается склады взрывать, есть такая наводка. Все.
— По такому снегу? — пробормотал Пармен.
— Лыжи есть, — занятый обдумыванием приказа, ответил старший.
Пармен не проронил больше ни слова.
У поворота, который был неразличим Пармену, трое быстро выбрались наружу, достали
— Вот, деда, какие дела, — выжал сцепление водитель. Сказал он это между прочим и взял трубку: — Ребят высадил, двигаюсь к хутору.
— Неужели все это из-за меня? — решился заговорить Пармен — Что ж они в поезде не приставали? Присматривались будто…
— Тут что-то другое, деда. Засаду устроили, чтобы они сдуру на хутор не сунулись, а интересуются они складами, — пояснял водитель. — Диверсию готовят.
— Какие склады? — насторожился Пармен.
— Была там всякая дрянь, какой собирались воевать в третью мировую, химия. Бинары, нервно-паралитические газы…
— А как тогда Семен Артемович решился поселить мальчонку в такой близости от опасности?
— Не бойся, деда, — успокаивал водитель, и вполне уверенно. — Два года назад вывезли все тайно и тайно уничтожили. Атаман лично проследил. А по документам склады числятся действующими. Теперь их Минобороны охраняет, а рокаду еще и казаки. Чистая работа.
— Слава Богу, — перевел дух Пармен.
Подмывало водителя рассказать приятному попутчику, что вместо складов на том месте устроен аэродром, и самолеты есть, и вертолеты в скрытых ангарах: так зачем тогда ему числиться в доверенных и проверенных? Обрывая разговор, он сказал:
— Хватит вопросов, деда. Дальше начинается военная тайна. А если бандюги сунутся туда, я им не завидую. Я так думаю, они шли на диверсию по старой наводке. Иначе с такими силами смерти на рога идти, — подытожил водитель.
Джип ровно и уверенно разматывал снежное полотно дороги. Водитель замолчал, вглядываясь вперед, а Пармен, успокоившись, прикорнул на заднем сиденье. Водитель посвоему истолковал его молчание, оглядывался мельком назад и в конце концов сказал:
— Скоро уже. С километр осталось до хуторского проселка, там развилка на три дороги. Направо пойдешь — ничего не найдешь, налево пойдешь — назад не придешь…
— А прямо? — вежливо откликнулся Пармен.
— А прямо — на хутор, — оставил былинный стиль водитель. Что-то он углядел в темени: — Стоп…
Фары высветили двух человек у обочины. Один голосовал. Оружия не видно, однако наряд их, удобный и легкий, говорил больше.
— Чужаки, — уверенно промолвил водитель. Сбросил газ и подъезжал к ним медленно. — Пригнись, деда, на всякий случай. — И кратко сообщил по рации: — Двое чужаков прямо передо мной, голосуют.
— Не останавливаться. Действуй по инструкции, — отреагировали по рации сразу.
— Так и сделаем, — сам себе ответил водитель.
Поравнявшись с чужаками, он тормознул и
— Пригнись! — крикнул ему водитель. — Засада!
Выстрелы дробно протарахтели вслед. Пармен ощутил, как по-шмелиному вжикнула пуля и водитель ткнулся лбом в баранку. Джип вильнул и с разгона ткнулся в снежный увал. Переднее стекло забило порошей. Двигатель урчал, не в силах одолеть плотное препятствие. Пармен привстал и потряс водителя за плечо. Он отвалился к дверце и не подавал признаков жизни.
— Ох ти, Господи! — пробормотал Пармен и выбрался наружу.
К машине бежали пять человек. Отойдя от джипа, Пармен стал дожидаться своей участи. Первый подбежавший с размаху ткнул его кулаком в висок. Пармен неуловимо отклонился от удара, но отлетел к обочине. Нападающий по инерции проскочил мимо, поскользнулся и ничего не понял: был удар или показалось. Пармен, скорчившись, остался возле увала с противоположной стороны. Где-то далеко у черной полосы деревьев затарахтели торопливо очереди, забухали одиночные выстрелы.
Нападавший на Пармена все не мог уяснить, что же произошло, и тупо разглядывал свой кулак, ничего не предпринимая.
— Ты какого смура застрял! — со злостью окликнули его. — Выталкивать помогай!
Кто-то из чужаков дергал рычаги внутри джипа, летела веером пороша из-под скатов, и джип с помощью остальных подталкивающих выбрался на дорогу, развернулся в обратную сторону.
— Грохни его! — раздался прежний властный голос. — Контрол ку сделай!
Нападавший на Пармена поспешно чиркнул монаха короткой очередью из автомата и следом за остальными влез в джип.
Пармен, все так же скорчившись, лежал возле увала, не шевелясь, бочком. Рассветная поземка, взвихренная ветром; сыпала ему на опущенные веки. Когда шум двигателя растворился в темной синеве, отбеливающей день, он приподнял их. Другой шум, более мощный, надвигался с противоположной стороны. Первым, пуша поземку в колее, проскочил вездеход, второй — широкоосный джип — остановился. Пармен продолжал притворяться мертвым, пока чьи-то руки не стали переворачивать его лицом вверх.
— Дедка убили, сволочи! Атаман головы посворачивает!
По запаху, который никогда не выветривается — стойкий запах лошадиного пота, Пармен определил подъехавших и открыл глаза.
— Живой!
Его, как малого, поднимали на руки.
— Да отпусти же! — осерчал Пармен. — Девица, что ли…
Он высвободился из заботливых рук, расстегнул молнию куртки и запустил пятерню под свитер.
— Раз, два, три… пять пулек, — показал он разжатую ладонь. — Все как одна.
— Броник был? — спросили его участливо.
— Амуниции не ношу, ребятки, — просто ответил Пармен. — Это, надо бы знать вам, казацкий Спас, а среди славян щитом архангела Михаила кличут.