Набат
Шрифт:
— Эх ты, бездарь, — с участием даже сказал Шумайло. Протянув свободную руку, он сорвал цепочку с его шеи. — Чтобы иметь такие ключики, нужно учиться, учиться и еще раз учиться.
В другой руке был пистолет…
«Места в ванне еще хватит», — подумал Денис Анатольевич, брезгливо отмывая руки.
Вернувшись в гостиную, он стал разглядывать ключик. Осталось немного, чтобы отпереть им заветную дверцу. Как будто он промашки не дал и обладает правом первого выстрела…
Заветная дверца и право первого выстрела. В отрочестве Денис Анатольевич перепробовал практически все,
Телефонный звонок. Он без волнения снял трубку. Чара.
— Ну как ты там? — спросила она после замешательства, видно, думала, что трубку возьмет кто-то из хозяев.
— Нормально. Как ты?
— Думаю о тебе.
— Приезжай.
— A-а… где Светлана?
— Я услал обоих к своему тайничку. Мне, понимаешь, лишний раз высовываться не стоит. Они вернутся не раньше ночи.
— Видишь, какая я умница?
— Приезжай быстрее. Тоскую страшно.
— Мчусь, любимый!
Лишать Чару жизни ему не хотелось, но таковы законы жанра, где жалость — предательница, подведет в нужный момент.
Раздумывая, как бы элегантнее устроить убийство, он перекусил тем, что обнаружил в холодильнике, задумался о другом: «Однако ключик вскроет далеко не очищенный плод, нужны помощники. Опасно одному… Может, этого Момота подвязать?»
Мысль, вначале никчемная, нравилась ему больше и больше.
4 — 23
Проще остановить паровоз или самолет на полной скорости, чем влюбленную женщину. Портнову с Назаровым это не удалось. Столкнувшись с ней в парадном и узнав о присутствии опального генерала у Мотвийчука, они пытались сначала выяснить причину появления непростой личности — это могло разрушить их планы — и только потом пропустить Чару. Она отказывалась наотрез давать объяснения.
Портнов, человек опытный в сыске, понимал, что Шумайло нашел шаткое убежище в квартире Мотвийчука: его вычислят еще сегодня, слишком весомая птица, а тогда его отъезд, на который он ухлопал все последнее время и кучу денег, обставил тщательно, в лучшем случае отложится, в худшем — он сам вылетит в трубу. Судских не простит ему двойной игры.
Нельзя сбрасывать со счетов и двойную игру Александра накануне отъезда — с этого хитроватого полудурка станется, тогда еще хуже: загнанный в угол Шумайло способен на крайние меры.
Но Чара отказывалась откровенничать с ними. Пропустите, и все тут. Ей казалось, сейчас от любого встречного исходит угроза Денису.
Полчаса противостояния результатов не дали. Выяснилось исподволь, что Александр со Светланой уехали по просьбе Шумайло.
Но почему здесь припаркована машина Чары, а она добралась пешком? И чем это уговорил Шумайло Александра и хваткую Свету?
— Будь же благоразумной! — пробовал новый довод Портнов. — Желай я вреда твоему генералу, я бы не сам полез, а пригласил ребят покруче. Награды за его голову не обещали, своя дороже. Это понимаешь? Я не дракон трехголовый, а кто — знать хочется.
Чара хранила упорство. Влюбленного в нее Эльдара она видеть не хотела вовсе, а уж говорить — совсем. Он неосторожно обозвал Дениса козлом и умер для нее сразу.
Последний довод Виктор приберег для себя.
— Бог с тобой, иди. Но поступаешь неумно, — сказал он.
Чара поджала губы и прошла между расступившимися парнями. Она победила. Неумное поведение — отличительная особенность влюбленной женщины.
— Зря ты отпустил ее, — произнес опечаленный Эльдар. — Она бы вот-вот согласилась с нами.
— Не знаешь ты баб. Господи, и за что они козлов любят!
— Держи рассказ, что делать теперь?
— Ждать. Сядем в машину и дождемся Светку с полудурком.
Среди прочих припаркованных машин напротив своей «вольво» они отлично видели вход. Кроме кухонных, окна квартиры выходили в сторону двора. Но кухонные окна этого дома были с высокими подоконниками, и Портнов мог не беспокоиться, что их уследят из кухни. «А там стол у окна, не подойти», — успокоил себя он.
— Закончись она быстрей, вся эта мутотень, — оторвал его от размышлений Эльдар.
— И не говори, братка, — откликнулся Портнов. — Выиграем финал, будем иметь штук по сто на нос. Вот тогда и отдохнем на Ривьере…
Это было все, чем мог располагать Портнов. Легенду о богатом папе Карле придумали все вместе для Сонечки.
— В Швейцарские Альпы смотаемся, — мечтал далее Эльдар. — Хочу глянуть, как девки в бикини на снегу смотрятся.
— Увидишь, — улыбнулся Портнов. — Этот охламон без нас ноль.
— А у Светки зубы выросли, — напомнил Эльдар.
Портнов засмеялся:
— Там не зубастые приживаются, а сумчатые!
— Викун, а в Грецию махнем? — мечтал о своем Назаров.
— Можно и в Грецию, — разрешил Портнов благодушно. — Там тепло, там лимоново. Эх, Назар, — оживился он вдруг, — попасть бы в Грецию лет эдак две тыщи с половиной лет назад, вот где житуха была!
— Верю, — с уважением смотрел на грамотного товарища Эльдар. — Гетеры, химеры, порево круглый день и по любви!
— Гомеры еще, — хмыкнул Портнов. — Нет, Назар, Греция не гетерами славилась, хотя это дело они для здоровья придумали; эллины прекрасное ценили не меньше. Когда меня в восемьдесят втором с истфака наладили, я знал о Греции все, чтобы на провокацию большевистской нищеты не поддаться.
— Почему нищеты? — не уразумел Эльдар.
— Всех этих засранцев коммуняк, предлагающих дележ поровну, потом от твоей половинки еще себе, а от той снова половинить…
— Это я уже слышал, — остановил его Эльдар. — Полови-нят, пока у тебя кроха не останется. Ты про древних давай.
— Древние греки знали гармонию и потому жили нормально. Там философия была, а это фундамент для жизни.
— Дак не выжили ведь!
— Немец сверху попер.
— Какой немец?
— Такой же темный, как ты, — захохотал Портнов, по-приятельски хлопнув товарища по плечу. Тот не обиделся. Привычка.