Начальник милиции. Книга 3
Шрифт:
— Ты охренел?!
— Да что ты с ним разговариваешь? — вмешался напарник. — Вытаскивай его.
— Граждане начальники, — лыбился я. — Можете меня хоть волоком, хоть на себе тащить или с дубаком выдергивать, только я все одно ничего не скажу. Устал, говорю же… Через два часа дам полный расклад. А пока дайте поспать. Покиньте хату, пожалуйста.
— Слушай, ты… — прошипел тот, который представился кадровиком. — Знаешь, сколько я таких…
— Тише, Алексей, — осадил его напарник. — Пусть дрыхнет.
Он повернулся ко мне и
— Морозов, вернемся через два часа, и чтобы без фокусов.
Я лишь хмыкнул в ответ и демонстративно завалился на нары, подтягивая ноги. В наручниках неудобно, но на боку терпимо. Бухнула железная дверь камеры, отсекая меня от света и воли. Снова в окошко уставились на меня тревожные глаза сержантика.
Через двадцать минут такого лежания я действительно чуть не заснул. Плечо затекло и уже ощутимо ныло, когда я услышал, как дверь в камеру отпирается. Тихо и без всяких команд кто-то вошел внутрь. Кто-то огромный и шумно сопящий. Я знал, кто это.
— Ну что ты так долго? — проворчал я. — Я чуть не вырубился.
— Это самое… Саныч… Я ждал, когда они уйдут.
— Ладно… Снимай наручники! Рук уже не чую. Как живот?
— Мог бы и не так сильно меня ударить, — пожаловался Баночкин. — До сих пор чебурек не могу заставить себя съесть. Не лезет.
— Ну извини, Миха, это ж для правдоподобности, чтобы ни в коем разе на тебя не подумали. Я хотел еще головой для антуражу в нос тебя стукнуть, но ты, как баобаб огромный, не дотянусь головой, если только прыгнуть, но это уж смешно выглядеть будет, если промахнусь.
— Вот и хорошо, что не дотянулся, мне нос нужен, я когда кушаю, люблю аромат пищи вдыхать. Как-то болел и запаха не чувствовал, так вся еда безвкусной казалась. Ну это же…
— Миха, — прервал я его, — давай потом про твои гастрономические проблемы. Ты мне лучше за сержанта скажи. Парень надежный?
— Надежный, — кивнул Баночкин, снимая с меня браслеты. — Ручаюсь за него. Все подтвердит, как и договаривались.
— Ну и замечательно…
Я пробрался на второй этаж, бесшумно (уже знал, где какая доска скрипит) прошел по темному коридору и плавно, тихо открыл дверь кабинета Купера. Тот сидел в кресле, закинув ногу на ногу, с шумом потягивал из кружки горячий напиток. Судя по запаху — кофе.
Морда недовольная и сонная. Выдернули посреди ночи, и теперь ещё ему приходится ждать, когда Морозов соизволит с ним на разговор пойти. Естественно, что он зол. А я уже соизволил, и сейчас его морда будет еще более недовольной.
— Разрешите?.. — шагнул я в кабинет мягко и хищно, как леопард перед броском.
Моим движениям теперь ничто не мешало. Купер аж подпрыгнул в кресле и чуть не обварился кофе.
— Морозов? — вытаращился он на меня, ища взглядом за моей спиной сотрудников из главка. — Ты как сюда попал? А где-е?..
Купер сглотнул, рука его потянулась к поясу под столом.
— В Караганде, — ответил я и одним
Поймал его руку, которая тянулась к кобуре, заломил ее, впечатав подполковника мордой в стол. Вытащил пистолет из его кобуры, сунул себе в карман.
— А-а! Больно!… — выл шеф.
— Я вот поговорить пришел, гражданин начальник, — зло прошипел я, не отпуская захвата. — Скажи мне, дорогой, как так получилось, что лейтенанта Морозова по беспределу слили? А?..
— Я не понимаю, о чем ты, Морозов! А-а! У-у!… Больна-а! Отпусти!..
Я надавил сильнее, выкручивая сустав, и с удовлетворением услышал, как хрустнуло.
— Не понимаешь? — добавил я. — А так понятнее?
Казалось, еще немного и рука Купера переломится. Таким болевым сломать ее не представляет труда, рычаг жестко давит, не вывернешься.
— П-пусти-и!… — только и выдохнул Купер, орошая столешницу каплями пота и слюной, а может, и слезами, я не приглядывался. — С-скажу… Ф-фсё скажу!..
— Почему под меня копаешь? Кто приказал? — рычал на него я.
— Никто! Никто… Трубецкой написал рапорт, я дал ему ходу…
— Врешь! — я ткнул Купера в бок кулаком.
Ткнул от души, чтобы спазм словил. Так оно и получилось. Тот глотал воздух, как рыба на песке — не зря ж он Рыбий Глаз. А потом снова заблеял:
— Не бей меня, я скажу… Это опасные люди. Тебе не жить все равно. Ты труп, Морозов, ты… За нападение на подполковника милиции… Ты… тебе еще и срок впаяют…
— Я сам решу, труп я или нет, — хмыкнул я и снова ткнул Купера уже в другой бок.
Он съежился и превратился в жалкий комок. Нет, определенно он не Кукловод — слишком жалок и глуп. Слишком недальновиден. А Кукловод — ловко манипулирует людьми, как шахматными фигурками на поле.
— Какое нападение? На какого подполковника? — усмехнулся я. — Евгений Степанович, ты что? Бредишь посередь ночи? Лейтенант Морозов сейчас в КПЗ на нарах чалится. Еще и в наручниках. Это может подтвердить дежурный и постовой. Тебе привиделось, Евгений Степанович. Да и товарищи из главка подтвердят, что меня туда засунули, вдвоём. Так что выбора у тебя нет. Либо все рассказываешь, либо — случайно, конечно — выпадешь прямо сейчас из окна вниз головой при странных обстоятельствах. Еще и записку предсмертную оставишь. На вот листочек тебе, пиши…
— Что… писать? — пробормотал Купер.
— Что жизнь тебе опротивела, ты устал, ты уходишь.
— Нет!
— Да!
— Пожалуйста, Морозов, не надо… — теперь я абсолютно точно видел, что на его бесчувственной, казалось бы, морде были размазаны слёзы.
А не надо злить дядю Сашу.
— Вижу, ты созрел для разговора, — подобрел тогда я, но от моей улыбки Купер только дёрнулся. — Ну давай теперь с начала и всё подробненько. Почему я?
— Ты мешаешь одному человеку.
— Вот только давай без ребусов. Сразу называй ФИО, как в протоколе. Я же сказал, подробно.