Начало России

Шамбаров Валерий Евгеньевич

И все-таки Витовт недооценил русских. Псковичи встали в строй как один, поднялись все, способные носить оружие. В бою у Киремпе отшвырнули и прогнали крестоносцев. Потом кинулись в яростные набеги на литовские владения, пожгли Великие Луки и Новоржев. Но Псков отдавал себе отчет – в одиночку против двух держав он устоит недолго. Послы приехали в Москву, умоляли защитить их. Вот теперь-то Василию Дмитриевичу приходилось сделать однозначный выбор. Помочь Пскову означало войну. Отказать в помощи, пожертвовать вслед за Смоленском, означало показать себя трусом и ничтожеством. Кто же впредь будет считаться с его властью, если потомок собирателей Руси позволит растаскивать ее чужеземцам.

Что

ж, выбор он сделал. Послал в Псков брата Константина с войском. Это подействовало, новгородские смутьяны озадачились. А простонародье Новгорода и без того переполошили вторжения ливонцев и Литвы. Увидели, что великий князь не бросает подданных в беде, и настроения шатнулись в обратную сторону: быть с Москвой. Государь и со своей стороны сделал шаги к примирению, отпустил арестованных бояр и архиепископа, подтвердил, что не будет претендовать на владения республики и ее законы. Взаимопонимание кое-как наладилось. Василий Дмитриевич прилагал все усилия, чтобы и с Витовтом сохранить мир. Отписал ему в очень вежливых тонах, выражал недоумение по поводу нападения на Псковщину.

Да какой там мир! С Псковом и Новгородом тесть кинул очередной пробный камень. Отдадут – проглотить, не отдадут – почему бы не повоевать? Что такое Москва по сравнению с Литвой, Польшей и ливонцами? На послание он ответил грубо и оскорбительно. Пускай зять знает свое место и не высовывается. Подали голос литовские друзья из московских бояр, а кто-то из окружения Василия Дмитриевича просто привык к накатанной колее. Ужасались: нам ли дерзить Витовту? Советовали стерпеть, сидеть потихонечку – их-то вотчинам ничто не угрожало.

Нет, Василий не пошел у них на поводу. Он терпел предостаточно, а его терпение лишь разжигало аппетиты тестя. Великого князя горячо поддержала жена, убеждала, что потакать ее отцу больше нельзя. Хорош отец, если нагло обирает ее семью! Аппетиты Витовта крайне обеспокоили и Ивана Тверского. Не требовалось особой прозорливости, чтобы догадаться – за Смоленском, Псковом, Новгородом, придет его черед. Он согласился воевать на стороне Василия Дмитриевича. Но соотношение сил и впрямь выглядело безнадежным. Тем не менее, выход существовал. Федор Рязанский уже показал его. После нелегких споров с боярами великий князь отправил посольство к хану Шадибеку. Признавал, что по-прежнему готов быть данником Орды, но за это просил о защите.

Он попытался сыграть и на внезапности. Решил начать первым. Пока тесть не собрал армию и не ждал от него активных действий, отобрать хотя бы ближайшие города. Наступление воодушевит православное население в Литве, оно примкнет к освободителям. Московские и тверские полки двинулись к Козельску, Серпейску, Вязьме. Но перехитрить Витовта было сложно. Он позаботился укрепить порубежные крепости, посадить там сильные гарнизоны, во всех пунктах атаки были отбиты. Воеводы отступали, уводили обескураженных и поникших ратников, а из Литвы их догоняли пугающие вести: сам Витовт возглавил многочисленное войско, и объявил поход не куда-нибудь, а на Москву!

Но к Василию Дмитриевичу примчались и гонцы из Сарая. Шадибек и Едигей немало порадовались, что великий князь наконец-то изъявил покорность. Уступать свой улус литовцам они не желали, выслали тумены поддержать русских. Но… даже и в таком раскладе требовалось крепко поломать голову. Если литовцы опередят татар, московской рати и землям будет худо. А если татары явятся первыми, все равно будет худо. Эдакие союзники разорят Русь похлеще любых врагов.

Тем не менее Василий I и его полководцы выкрутились. Не стали ждать ни литовцев, ни ордынцев, подняли войско и выступили к границе. Но направились не строго навстречу Витовту, а уклонялись на восток. Грозный тесть узнал, тоже повернул за московской

ратью. Прикидывал, что разделаться с ней в полевом сражении гораздо легче, чем осаждать в городах. А великий князь уводил его поближе к татарам. Но и татар наметил перехватить где-нибудь подальше от густонаселенных районов. В общем, сманеврировал мастерски, соединился с ордынцами под Тулой. На р. Плаве Витовт наткнулся на своих противников, и перед ним открылась весьма неприятная картина. Рядом с полками зятя застилали поле тучи ордынской конницы – такой хорошо знакомой, такой памятной…

От битвы литовский государь сразу отказался. Озаботился, как бы ему позволили уйти. Вступил в переговоры, но и Василий не хотел, чтобы в схватках гибли его воины, а татары задерживались в русских пределах. Литовцы убедились, что Москва не намерена сдаваться, а хан не даст ее в обиду. Впредь призадумаются, стоит ли замахиваться на чужое. Великий князь заключил с тестем перемирие. Армия Витовта двинулась в обратную сторону – уходила поскорее, озиралась, не кинулись бы ордынцы в погоню. Словом, стыда нахлебалась по уши. А Василий Дмитриевич чествовал избавителей. Забивали целыми стадами скот, везли обозы меда, браги, пива для угощения степняков. Везли сюда же, под Тулу, чтобы не приглашать их в Москву. Великий князь не поскупился на подарки начальникам, передал и для хана, для Едигея. Распрощался с самыми дружелюбными заверениям.

Казалось, ситуация возвращается на круги своя. Хочешь уберечься от Литвы – надо покоряться Орде. Но Василий Дмитриевич как раз и не желал возвращения к прошлому. Шадибек и Едигей звали его приехать в Сарай или прислать кого-то из ближайших родственников. Исполнить все формальности, как это делали предки Василия – поклониться хану, его женам, обойти с визитами вельмож, узнать их пожелания и наказы. Василий не возражал, обращался к царю как нижайший подданный. Но не приезжал, сыновей и братьев не присылал. Отговаривался разными причинами. Ханские послы прибывали в Москву, и опять же, их принимали верно и послушно. Великий князь лично выходил за ворота, усердно кланялся важному татарину, сопровождал пешком и вел под уздцы его коня – посол изображал самого царя. Но как только заходил разговор о дани, Василий и его бояре печально разводили руками. Дескать, княжество оскудело. Когда соберем, конечно же, заплатим. А пока пусть царь не гневается, на нет и суда нет…

26. Как русских подставили под Грюнвальдом

На безвестной речке Плаве вроде бы не произошло ничего великого и героического. Литовцев не громили, как на Ворскле. Их всего лишь заставили без толку уйти назад. Всего лишь опозорили. Но коварство и наглость Витовта допекли и саму Литву. Теперь он снова запустил в страну поляков, заменял католиками православных военачальников и чиновников. В городах устраивались латиняне, прибирали к рукам церковную собственность. В это время умер митрополит Киприан, и Витовт больше не желал, чтобы литовскую паству окормляли из Москвы, затеял в Константинополе хлопоты об учреждении отдельной митрополии. Причем католики выискивали священнослужителей, склонных к унии, Витовт продвигал их на руководящие посты. Новую митрополию заранее готовили к вероотступничеству.

Но на полях под Тулой открылось, что Витовт отнюдь не всемогущ. Проявилась реальная сила, способная противостоять ему. Авторитет литовского властителя затрещал по швам.

Врагов себе он сумел нажить предостаточно, и они увидели, куда можно податься. В 1406–1407 гг. к великому князю Василию стали переезжать черниговские, стародубские, брянские, карачевские, козельские бояре, приводили воинов, слуг. Ехали и крестьяне – к своим, к единоверцам, понукали худых лошаденок, выталкивали телеги из колдобин разбитых дорог.