Начало самодержавия в России: Государство Ивана Грозного
Шрифт:
В списке дворовых 1573 г. названо 1854 человека, составлявших ближайшее окружение царя и его дворовую обслугу. Жалование поименованным лицам выдается на год, что многократно указано в документе. Вместе с тем в списке тщательно отмечены все «новики» — лица, вновь принятые в состав двора, одни «по родству», другие «в умерших место». Отметим из их числа такую категорию: «сытники новики, которые взяты по государеву приказу в 80-м году», т. е. за время сентябрь 1571—март 1572 гг. В списке отмечено 76 «новиков» и 9 «недорослей». Всего вновь принятых, считая Меншика Недюрева, 85 человек. Из сказанного следует, что весь остальной состав двора—1769 человек — не менялся за истекший финансовый год и что список годового жалования от 20 марта 1573 г. повторяет, в основном копирует такой
Составитель списка дворовых 1573 г. всегда тщательно оговаривает все случаи получения жалования тем или иным лицом, или категорией лиц, которые чем-либо отличаются от общей нормы. Все такие оговорки, за единственным исключением, касаются «сытников». Большинство «новиков» — 50 человек были взяты именно в Сытный приказ. Трудно допустить, что в течение одного года естественной смертью вдруг разом умерли десятки сытников. Надо думать, что в 1572 г. многие сытники были казнены, что было результатом окончания следствия по делу об отравлении царицы Марфы Собакиной.
Еще до учреждения опричнины Грозный выделил сыновьям двор в Кремле, который считался земским. Люди этого двора служили «у царевичев», а государево жалование получали в земском Большом приходе. Создается впечатление, что в 1573 г., возможно, также в связи с делом об отравлении Марфы Собакиной царь ликвидировал самостоятельные земские дворы царевичей и забрал их в свое дворовое (опричное) ведомство.
Служившие в земских учреждениях — Кормовом и Хлебенном дворцах дворовые люди «имали» жалование из Большого прихода и из Дворцового приказа, т. е. в земщине. Все такие случаи специально оговорены. В числе дворовых — «подковщик», «немчин Юшко Черный, а корм ему идет з дворца». Он единственное помимо сытников лицо, которому идет (или шел) «корм» из земских приказов.
В списке дворовых 1573 г. есть прямое указание на то, что в нем перечислен состав не московского, а того двора, что находился в Слободе. Об этом опять-таки свидетельствует специально оговоренное исключение: «Государева московского двора дворник Давыд Фролов. Годового 15 рублев». Этот дворовый, служивший в Москве, получал, однако, жалование не в московских земских приказах, как некоторые «повара» и «помясы» царевичей и царицы, а в составе «особного» царского двора в Слободе. Должность «дворника», — видимо, вроде коменданта была, как можно из этого заключить, должностью опричной.
Все эти наблюдения позволяют сделать следующие выводы.
Перед нами список двора Ивана Грозного 1573 г., аналогичный, за немногими исключениями, списку опричного двора 1572 г. Дворовые 1573 г. — в подавляющем большинстве опричники 1572 г., оставшиеся на своих местах и при своем жаловании. Сомневаться в этом нет никаких оснований.
Тем не менее В. Б. Кобрин, исходя из убеждения, что опричнина была в 1572 г. ликвидирована, не использовал список дворовых 1573 г. для выявления имен опричников. Исследователь воспользовался для выяснения состава опричного двора методом заведомо ненадежным: проверкой реального источника XVI в. — списка опричников 1572 г., дошедшего до нас в редакции 1573 г., — по спискам гипотетическим, составленным им самим частично на основании объективных показаний источников, но в большей своей части на основе чисто умозрительных предположений. В.Б.Кобрин полагает, что опубликованный им список опричного двора 1565–1572 гг. «включает имена 277 опричников».
На наш взгляд, сомнение в принадлежности к опричнине вызывает более чем половина названных им лиц. Несомненными опричниками действительно являются воеводы, головы и дьяки, названные в Официальной
В числе «поручателей» за опального 3. И. Очипа-Плещеева значится Матвей Семенович Воейков. Это единственный Воейков в гипотетическом списке опричников В. Б. Кобрина (№ 33). Его в списке двора 1573 г. нет. Зато там числится 21 его однородец, в их числе его родной брат А. С. Воейков и знаменитый по разрядам Баим Васильевич Воейков, получавший в 1573 г. один из высших дворовых окладов — «120 рублев», т. е. больше, чем многие «ведомые» опричники, названные в этом же списке. «Из двора дворянин» Б. В. Воейков с 1571 г. — близкое и доверенное лицо царя, затем начальник царской охраны постоянно получает «опричные поручения». Кого же, спрашивается, следует числить в опричниках — «поручателя» М.С.Воейкова, безвестно сгинувшего с 1566 г., или 21 его однородца во главе с Баимом Васильевичем Воейковым? Полагаю, что В. Б. Кобрин, «избрав» в опричники М. С. Воейкова и исключив Б. В. Воейкова и прочих дворовых 1573 г., весьма обеднил список.
Абсолютно то же самое произошло с «поручателем» за князя И. П. Охлябиттина Дмитрием Ивановичем Овцыным (у В. Б. Кобрина № 142). В списке 1573 г. его нет, поскольку в 1572 или в 1573 г. он умер. Но там есть 21 его однородец, в том числе его сын Юрий Дмитриевич. Все они находились в составе двора уже в 1572 г., где, возможно, был до своей смерти и Д. И. Овцын. Нет никаких оснований считать опричником одного лишь Д. И. Овцына — «поручателя» и не считать тех 21, что числились во дворе царя в 1572–1573 гг.
Если исключить из списка В. Б. Кобрина, насчитывающего 277 имен, 58 незначительных поддатней и рынд, промелькнувших в разрядах, чтобы навсегда из них исчезнуть, прочих случайных лиц, числом в 70 человек, трех немцев, не фигурирующих ни в каких русских источниках, — Генриха Штадена и названных им опричниками двух его земляков — в общей, сложности 131 лицо, то в нем останется всего 146 «ведомых» опричников.
Перед тем как проводить сравнение этого списка опричников со списком 1573 г., из числа этих 146 лиц следует исключить всех тех, кто к 1573 г. выбыл из опричнины в опалах и казнях. Таковых, по источникам и по наблюдениям исследователей, насчитывается 52 человека. Таким образом, для сравнения со списком 1573 г. в гипотетическом списке В. Б. Кобрина остается всего 94 человека, т. е. одна треть упомянутых в нем лиц.
Между тем именно отсутствие в списке двора 1573 г. почти двух сотен явно сомнительных с точки зрения их принадлежности к опричнине лиц послужило В. Б. Кобрину основанием для вывода, что «количество лиц, известных как опричники, в списке (1573 г. — Д. А.) слишком невелико», для того чтобы считать этот документ списком опричников.
И, наконец, выявляя бывших опричников, т. е. бесспорно служивших в опричнине до ее «отмены» в 1572 г., в списке двора 1573 г. Кобрин проверил только первые 76 имен этого списка. Если продолжить проверку, хотя бы до статьи «дети боярские, которым государево денежное жалование з городы», выяснится, что в одной только первой части этого списка не 17 известных опричников, а 30 и не 23 их однородца, а 102. К опричникам надо причислить еще трех Милославских, которые были поддатнями в царском походе весной 1572 г., но остались В. Б. Кобрину неизвестными. Считать их опричниками следует потому, что из царских поддатней они в отличие от других попали в состав царского двора. Однородец опричников Головленковых Василий Григорьев также служил вместе с ними во дворе 1573 г.