Начало самодержавия в России
Шрифт:
После перестройки в 1570–1572 гг. руководства опричнины в сторону усиления ее политической роли, усиления ее проникновения во все сферы военного и управленческого аппарата в разрядных росписях появляются отчетливо выраженные признаки постепенного подчинения всей земщины опричнине — дворовой думе, дворовому штабу и чинам дворового охранного корпуса.
Разделение на земских и дворовых, отмечаемое разрядами до конца царствования Грозного, отнюдь не является простой формальностью. Помимо чисто военных задач — замещение командных постов в штабе войска и в полках — дворовые имели особые функции, выполняли поручения, к которым не дворовые служилые люди не привлекались. Именно «бывшие» опричники — дворовые направляются на разведку и рекогносцировку местности. Им поручается выявлять состояние обороны вражеских городов, определять места для
Так, например, посланные под Владимирец с целью захватить гетмана Полубенского «ведомые» опричники Богдан Вельский и Деменша Черемисинов писали, «чтобы государь велел к ним прислати, хто знает Полубенского в роже». Дворовые конвоируют и охраняют пленных, первыми входят в захваченные города, из них формируются гарнизоны. Им же поручается охранять порядок и имущество в занятых русской армией городах. «А велел государь на себя, государя, хоромы выбирать, где ему, государю, стоять», — и эту задачу выполняют, естественно, дворовые. Они же охраняют царскую ставку. Дворовые чины ведут допросы пленных военачальников. Все это особо доверенные люди царя, «свои». Появляется и наименование — «дворянин свой».
Резче всего особые функции опричного двора, его подлинная сущность как «верхнего этажа» власти выявляются, когда дворовые осуществляют надзор за состоянием войск, за действиями воевод. Выше уже говорилось, что дворовые в начале похода проверяют правильность комплектования полков — проводят смотр царскому войску. Они же ведут наблюдение за боевыми действиями военачальников и служебные расследования в случаях нерадивости или невыполнения царских приказов.
В сентябре 1577 г. во время Ливонского похода царь и его штаб направили под город Смилтин князя М. В. Ноздроватого и А. Е. Салтыкова «с сотнями». Немцы и литовцы, засевшие в городе, сдаться отказались, а царские военачальники — Ноздроватый и Салтыков «у города же никоторова промыслу не учинили и к государю о том вести не учинили, что им литва из города говорит. И государь послал их проведывать сына боярского Проню Болакирева… И Проня Болакирев приехал к ним ночью, а сторожи у них в ту пору не было, а ему приехалось шумно. И князь Михайловы Ноздроватого и Ондрея Салтыкова полчане и стрельцы от шума побежали и торопяся ни от кого и после тово остановилися. И Проня Балагирев [33] приехал к государю все то подлинно сказал государю, что они стоят небрежно и делают не по государеву наказу. И государь о том почел кручинитца, да послал… Деменшу Черемисинова да велел про то сыскать, как у них деелось…».
33
Так в тексте.
Знаменитый опричник, а теперь думный дворовый дворянин Д. Черемисинов расследовал на месте обстоятельства дела и доложил царю, что Ноздроватый и Салтыков не только «делали не гораздо, не по государеву наказу», но еще и намеревались завладеть имуществом литовцев, если те оставят город. «Пущали их из города душою и телом», т. е. без имущества. Черемисинов быстро навел порядок. Он выпустил литовцев из города «со всеми животы и литва тот час город очистили…». Сам Черемисинов наутро поехал с докладом к царю. Князя Ноздроватого «за службу велел государь на конюшни плетьми бить. А Ондрея Салтыкова государь бить не велел». Тот «отнимался тем, что будто князь Михаил о Ноздроватый ему государеву наказу не показал, и Ондрею Салтыкову за тое неслужбу государь шубы не велел дать».
В необходимых случаях руководство военными операциями изымается из рук воевод и передается в руки дворовых (разумеется, «бывших» опричников).
В июле 1577 г. царские воеводы двинулись на город Кесь и заместничались. Князь М. Тюфякин дважды досаждал царю челобитными. К нему было «писано от царя с опаскою, что он дурует». Не желали принять росписи и другие воеводы: «А воеводы государевы опять замешкались, а х Кеси не пошли. И государь послал к ним с кручиною с Москвы дьяка посольского Андрея Щелкалова… из Слободы послал государь дворянина Даниила Борисовича Салтыкова, а веле им итить х Кеси и промышлять своим делом мимо воевод, а воеводам с ними».
Как видим, стоило воеводам начать «дуровать», как доверенное лицо царя — дворовый, «бывший» опричник Данила Борисович Салтыков был уполномочен вести войска «мимо» воевод, т. е. отстранив их от командования. Только что препиравшиеся между собой из-за мест князья все разом были подчинены дворовому Д. Б. Салтыкову, человеку по сравнению с ними и вовсе «молодому».
На этом примере можно убедиться в том, что такие атрибуты высокого положения, как родовитость, прежние заслуги, вековой обычай и даже действующий порядок назначений, учитывающий родовитость, — все померкло перед главным принципом: все подданные государя — «холопы», и в жизни, и в имуществе, и в службах которых он «волен». Волен потому, что обладает силой, аппаратом принуждения. Руководящая верхушка этого аппарата — государев двор.
Проникновение «своих», государевых людей из опричнины и из двора в органы управления земщины происходило постоянно. По свидетельству Штадена, которому в данном пункте верить можно, в 60-х гг. «на земском дворе начальником и судьей был… Григорий Грязной». Явными опричниками, хотя и числившимися в земщине, были дьяки Щелкаловы Андрей и Василий. Последний был особо доверенным лицом царя. Он постоянно выполнял самые что ни на есть «опричные поручения» вплоть до палаческих — вместе с опричниками лично истязал и казнил в 1570 г. своего знаменитого предшественника — дьяка Ивана Висковатого. Брат известного опричного полководца и сам опричник — Федор Иванович Хворостинин, правда, после кратковременной опалы оказался «дворецким из земского» и служил в этой доляшости с 1576 по 1584 г. Эта земская должность не случайно была замещена «своим» человеком опрично-дворовой принадлежности. «Дворецкий из земского», так же как и «дьяки из земского», сопровождал царя в походах. Так, в частности, в сентябрьском походе 1579 г. видим «дворецкого из вемского» Ф. И. Хворостинина рядом с «бывшими» опричниками — Б. Ф. Годуновым, Б. Я. Вельским, Д. И. Черемисиновым, В. Г. Зюзиным, — словом, в своем обычном окружении.
С другой стороны, что также вполне естественно, происходит приток новых лиц в царский двор. Пользуясь для выявления новых опричников — дворовых определением В. Б. Кобрина — опричное поручение, можно увидеть в разрядах нескольких несомненных «новоопричников», оказавшихся в составе двора после 1573 г. и потому не вписанных в список от 20 марта этого года. Это, например, князь М. Тюфякин, «дворянин свой» Андрей Крюков, Репчук Клементьев, Андрей Хлопов, Григорий Литвинов, Фома Бутурлин, Родион Биркин, Проня Балакирев, Пучок Молвянинов, боярин Н. Р. Юрьев, П. И. Головин.
Разрядные книги вполне определенно свидетельствуют о наличии двух отдельных Разрядных приказов — опричного (позднее дворового) и земского. Так, например, в разряде царского похода из Слободы в 1577 г., составленном в дворовом Разрядном приказе, отмечено: «С государем царем и великим князем Иваном Васильевичем быти в полку его детем боярским дворовым, да из земского приказу по выбору, кому государь велит быти». Оснований для дальнейших сомнений не остается — дворовые получают назначения в дворовом Разрядном приказе, земские числятся в земском Разрядном приказе. Здесь же находим еще одно подтверждение тому, что путь в дворовую службу был именно таков — в нее попадали из земского разряда «лутчие люди» по выбору самого царя или по утвержденному им списку.
Анонимный редактор царского летописца
В царствование Ивана Грозного был создан грандиозный летописный свод. Он описывал всю историю человечества в виде смены великих царств. Венцом развития изображалось царствование самого Ивана IV. Летопись эта называется «Лицевой свод», поскольку ее текст был иллюстрирован, написан «в лицах».
Еще никогда не было на Руси столь роскошной летописи. Все 10 томов свода были написаны на великолепной бумаге, специально закупленной во Франции из королевских запасов. На такой бумаге писали Генрих II, Карл IX, Генрих III, Екатерина Медичи. Более 15 000 искусно выполненных рисунков украсили текст. С особой тщательностью был изготовлен последний том свода, посвященный царствованию Ивана Грозного. Он охватывает события 1535–1567 гг. Этот том принято в науке именовать «Синодальным списком», поскольку он долгое время принадлежал библиотеке Синода.