Начало
Шрифт:
Как-то вечером, когда Джесс ломал сухую ветку у дуба и пытался освободить ее от обвивавшего ее сухого плюща, перед ним в испуге пытался взлететь фазан. Инстинктивно Джесс рванул вперед, расставив руки, и ему удалось схватить проворную птицу.
В одно мгновение он крепко прижал фазана к груди и одним движением свернул ему шею. Теплое тело обмякло в его руках, но все еще продолжало трепыхаться. Джесс испытал мгновенный ужас, но птица успокоилась, и он подумал, что у него не было выбора, дома не хватало еды.
Он притащил птицу домой под курткой. Гуди ощипала
– Мне бы хотелось парочку прикрепить к своей шляпке, – сказала она. – Но перья фазана могут многое рассказать тому, кто умеет слушать! – и добавила: – Парень, браконьерство ужасная вещь. Особенно здесь. Лесники у нас просто звери!
– Мой отец говорил, что птица или кролик ничьи до тех пор, пока их не поймали.
– Ну, – заметила Гуди, похлопывая себя по животу. – Теперь-то уж точно часть этой птицы принадлежит мне!
Джесс проработал шесть дней в неделю в Ноуке и получил пять шиллингов и шесть пенсов. Гуди в течение дня работала в Чекеттсе и заработала полкроны. Но она всегда повторяла, что им еще повезло: они все живы-здоровы и полны сил, есть огород, который, приносит хороший урожай, и они не должны платить ренту за Пайк-Хауз. Возвращаясь домой сквозь холод, грязь и темноту зимних вечеров, Джесс всегда видел, как радостно приветствует его огонек из окна. Внутри дома его ждали жарко натопленная печка, две его женщины и лапочка-дочка, и он чувствовал себя счастливым.
В маленькой кухне было тепло и уютно. И ему всегда было приготовлено что-то поесть. Суп, приправленный для аромата тмином и замешанный для густоты на овсяной муке, много лука, моркови и турнепса. Картофель в «мундире» и маленькие клецки, каждая из которых была с сюрпризом – или ложка соуса из грибов, или кусочек солонины. И потом, примерно за час до сна, они все собирались поближе к огню. Он и Бет сидели рядышком на диванчике, Гуди покачивалась напротив них в скрипучем кресле-качалке, и Бетони лежала в колыбельке рядом. Тепло огня делало их лица красными и горячими, а вне этого тесного круга тени бегали по потолку и холодный ветерок пробегал по стенам. Если Джессу удавалось разговорить мать, Гуди начинала вспоминать старые дни.
– Давай расскажи нам, – обычно начинал Джесс. – Расскажи о тех временах, когда ты была еще девочкой и жила в Спрингз. Ты, твои братья и сестры.
И Гуди начинала рассказывать о Бобе, уехавшем в Австралию, о Вильяме и Перси – те отправились в Новую Зеландию, о Грет, которая вышла замуж за графского кучера и теперь живет во дворце в России, о Леннарде, у которого было слишком много жен, и поэтому у него появились разногласия с законом. Она с удовольствием вспоминала о Томасе. Тот был ее любимчиком. Он погиб в 1851 году во время обвала каменного карьера.
– Тебе бы понравился Томас, – говорил Джесс, повернувшись к Бет. – Он был самым лучшим из всей этой семейки.
– Но ты же его не знал, он погиб до твоего рождения!
– Конечно. Но мне кажется, что я был с ним знаком. Я их всех хорошо знаю, как-будто они все сидят у огня вместе с нами.
Он
– Ты снова смеешься надо мной, так? Конечно! Я же сам это видел!
– Ты иногда так смешишь меня.
– Наверное, ты вышла замуж за меня, потому что надо мной можно хорошо посмеяться.
Ему всегда нравилось, когда Бет улыбалась или смеялась. Тогда он чувствовал себя счастливым. Вообще Бет улыбалась редко, поэтому ее улыбка всегда казалась ему особенной, просто подарком. Он тогда не мог налюбоваться ею.
Но у Джесса было много причин для тревоги – постоянной работы у него все еще не было, а на носу уже было самое страшное время для бедняков – зима.
Теперь, когда земля замерзла, Оунер стал платить ему только после окончания работы, но Джесс боялся протестовать, потому что вскоре закончится и это. Гуди утешала его.
– Мы не умрем с голода, до тех пор, пока живы и здоровы! Нам нужно бороться и не гнушаться любой работы.
Погода становилась все хуже и хуже. Днем и ночью стояли сильные морозы. Когда Оунер заплатил ему в последний раз, Джесс прошагал двадцать миль по округе. Он заглядывал на каждую ферму в поисках работы, но ему нигде ничего не обещали. На следующий день он зашел к своему другу Чарли Бейли. Тот жил в хибарке в Нортоне. Джесс ушел от него с десятью сетками и хорьком.
Как только опустилась темнота, Джесс отправился к дубу в старой части леса, там он поставил семь сетей над норками, вырытыми между корнями. Джесс запустил хорька в восьмую норку и прикрыл отверстие комом земли. Потом присел на корточки и стал ждать.
За лесом сильно потемнело, звезды показались на небе. Но в самом лесу уже было темно, как ночью. Особенно здесь, среди дубов и берез. Джесс старался не глядеть вверх, потому что свет звезд мог помешать ему видеть в полной темноте. Он не отводил взгляда от земли. С того места, где он сидел, ему были видны сразу семь норок.
Под землей что-то заворошилось и передалось ему через корни дуба. Джесс наклонился вперед, готовый схватить добычу, и кролик оказался в сетке, он крутился и вертелся, туго натягивая веревки, такой сильный, что вырвал из земли колышки. Джесс сильно ударил его по шее ребром ладони. Кролик погиб сразу. Он вытащил его из сети и засунул к себе в куртку.
Хорек появился у другой норки. У него был поднят вверх нос и шевелились усики. Но когда Джесс попытался схватить его, зверек развернулся и исчез в норке. Джесс накрыл отверстие сетью и снова начал ждать.
Выскочил еще один кролик и так же быстро расстался с жизнью. Джесс засунул его в другой карман. Джесс был доволен – у него уже была небольшая добыча. Тем более, что это были самки, они были гораздо больше и вкуснее самцов.
На этот раз хорек отсутствовал так долго, что Джесс испугался, что он вообще не вылезет из норы. Джесс стал на колени, приложил рот к норе и, не разжимая губ, несколько раз пропищал. Хорек появился и с интересом начал тыкаться носом в сеть. Джесс схватил его сзади и быстро опустил в мешок.