Начало
Шрифт:
Но он шел домой, потому что ему больше некуда было пойти. Потому что там была его лапочка-дочка. Ей принадлежала его душа и сердце. В будущем ему придется жить и переживать все трудности одному. Он замкнется в себе и закроет свое сердце для Бет.
Где-то у старой дороги он встретил Гуди, и они вместе вошли в Пайк-Хауз. От тепла на кухне у него по коже побежали мурашки, прямо в дрожь бросило. Джесс стоял у огня, не видя и не слыша Бет. Тем временем Гуди начала шарить у себя под юбками и вытащила оттуда мешочек, привязанный тесемками у
– Турнепс, немного картофеля и несколько стебельков пшеницы. Как у тебя дела, парень?
– Я утром принес мешок веток.
– Ага, ты его принес, – завелась Бет. Она стояла перед ним упершись в бока. – Наверное, падаешь от усталости от такой работы.
– Что у вас стряслось? – спросила Гуди.
– Он старается беречь себя, – сказала ей Бет. – Ему не следует утомляться.
Гуди фыркнула и отвернулась от Бет, которая в этот момент помешивала в горшке, к Джессу. Он стоял, как каменный, у огня.
– Мистер Ярби просил тебе передать, что снова берет тебя на работу, как только изменится погода.
– Вот как? – сказал Джесс. – Он так теперь решил.
– Мне кажется, ты не слишком рад этому?
– Может, ему это не нужно, – заметила Бет, не поворачиваясь.
– Эй, что случилось с этой девушкой? – спросила Гуди. – Почему она такая злая?
– Спросите об этом у своего драгоценного Джесса. Похоже, он совершенно не собирается работать. Миссис Леннем предложила ему помочь с работой, и он гордо отказался.
– А что ты должен будешь делать? – спросила Гуди.
– Стеречь лес и дичь, – пробормотал Джесс.
– Так, – сказала Гуди и уселась на диванчик, положив руки на колени. – Ты, наверное, дурак, Джесс Изард. Ты бы мог хорошо зарабатывать в Скоуте, ничего не делая, а просто согревая постель миссис Леннем!
– Что? – переспросила Бет. – Что вы сказали?
– Помолчите, – сказал Джесс. – Тоже мне парочка! Попридержите свои языки!
– Миссис Леннем? – продолжала Бет. – Она увидела Джесса, и он ее покорил? Вот умора, никогда не поверю!
– Почему бы и нет? Ты же выбрала его.
– Но она же из благородных! Или делает вид…
– Благородные ничем не отличаются от всех остальных людей. Просто они могут себе позволить гораздо больше, чем все остальные.
– Она же замужем!
– Мистеру Леннему уже за семьдесят, и он очень больной и слабый. Зимой вообще не выходит из своей комнаты. Говорят, что он выходит наружу только летом, чтобы поймать несколько бабочек сачком.
– Я не верю, – сказала Бет. – Такая женщина! И захотела получить себе Джесса!
– Да, да! Уже много парней обеспечили себе жизнь после того, как поработали в Скоуте. Но если ты думаешь, что они заработали деньги, охраняя лес вместе с Макнабом, то глубоко ошибаешься. Это уж точно! Спроси об этом своего мужа. Ему, наверное, рассказали об этом работники фермы.
– Меня ни о чем не спрашивайте, – сказал Джесс, демонстративно заткнув уши. – Я вас не слушаю.
– Тогда
Джесс отошел и сел у стола. Он молча ждал, пока Бет подаст ему еду. Пока он ел, не промолвил ни слова. Он не ощущал вкуса пищи и глотал куски, чтобы внутри его прекратилась противная дрожь. Он упорно не глядел на Бет. А та вела себя так, как будто ничего не произошло, звонко переговариваясь с Гуди. Он отвел от нее взгляд, когда она уселась напротив и начала есть. Но он не мог заткнуть уши, когда она что-то говорила. Джесс сидел в каменном молчании, все глубже уходя в себя.
Когда он лег в постель ночью в маленькой комнате под самой крышей, которая освещалась только сиянием снега снаружи, он старался даже не смотреть на ее тень, пока Бет раздевалась. Он лежал на спине, холодный и застывший, и не потянулся к ней, когда Бет, дрожа, залезла под одеяло.
– Все еще злишься? – спросила его Бет.
– Да, так оно и есть.
– Ты же такой большой глупец! Разве это не так?
– Наверное, если ты так считаешь. Тебе лучше знать.
– Ты хочешь наказать меня своим молчанием и злобой. Можно подумать, что ты меня просто ненавидишь.
Джесс не знал, как ей ответить и продолжал молчать. Нет, он ее не ненавидел, но Бет нарушила его чистую сияющую гордость. И то хорошее, что было между ними, теперь валялось в руинах, и доверие тоже ушло куда-то.
– Джесс, мне холодно, – с дрожью в голосе сказала Бет.
– Да, – ответил ей Джесс. – Сегодня холодная ночь.
– Джесс, прости меня.
Она сказала это как ребенок, просящий прощения.
– Да, тебе должно быть стыдно, – грубо ответил он ей.
– Я всегда раньше говорю, а потом уже думаю. Ты же это знаешь! И с тобой иногда нужно такое терпение… Послушай! Я же извинилась. Правда, мне стыдно!
Джесс повернулся к Бет. Ему сразу стало тепло. Это тепло растопило ком снега внутри его души. Кровь закипела. Он приподнялся на локте, наклонившись над Бет. Он провел рукой по ее телу и оставил руку лежать в теплом местечке у нее подмышкой. Бет привлекла его к себе и положила его голову себе на грудь.
– Да, тебе должно быть очень стыдно! – повторил Джесс.
Вид вспаханного поля являл для Джесса самое прекрасное зрелище в мире. Если же ему доводилось пахать самому, радость его возрастала многократно.
Выводя лошадей на покрытую прошлогодней травой или свежей стерней ниву, он ощущал себя повелителем маленького царства, и ничто не могло унять его чувств. С момента, когда плуг впервые врезался в землю и до тех самых пор, когда все поле делалось бурым и рыхлым, Джесс был целиком поглощен своим делом, и не нашлось бы такого человека, с которым он согласился бы поменяться местами. Надо было видеть его долговязую фигуру и его длинную тень, медленно скользящую по залитой солнцем земле.