Начало
Шрифт:
– Есть новости? – поинтересовалась Тамара, вспоминая, что вся его семья подала документы на эмиграцию в Канаду.
Сейчас многие покидают страну – границы открыты и граждане Латвии обрели наконец-то возможность свободно перемещаться по миру. Особенно вырос поток отправляющихся на работу в Ирландию. Там платят нормальные деньги, не требуя обязательного знания английского языка. С первого мая Финляндия и Испания открывают свои рынки труда, к ним собирается в скором времени присоединится Франция… Тогда еще больше народу из Прибалтийских стран уедут искать свое счастье за рубежом. Как правило мало кто из них потом возвращается назад, понимая – их здесь
Труднее уехать в Америку и Канаду, однако не всех это останавливает. Люди хотят, что бы их дети жили в нормальной стране, получили хорошее образование, имели работу и не зависели бы от капризов хозяев, как это происходит здесь. Ведь если завтра вдруг Анатолий захочет избавиться от любого сотрудника своей фирмы, он это сделает совершенно спокойно и, человек, не имея абсолютно никакой поддержки за своей спиной, ничем не сможет ему противостоять. На Западе очень сильны профсоюзы, там никому не придет в голову оставить работника без зарплаты и невозможно без всякой причины просто взять и уволить его. Поэтому отток населения продолжается. В некоторых отраслях уже катастрофически не хватает людей. Пришлось даже в Сейме начать обсуждать закон о мигрантах. Но кто пожелает приехать сюда?
Пока еще общество Латвии однородно, людей с другим цветом кожи или разрезом глаз крайне редко можно встретить на улицах. На них всегда обращают внимание. Но если таких станет много, то качество жизни у коренных латышей очень резко изменится. Другие обычаи и законы, другой уклад жизни, другая религия и совершенно другой менталитет. Вот что их ожидает. Вряд ли приезжие захотят в спешном порядке ассимилироваться. Скорей всего они образуют здесь собственные колонии и уж конечно не станут, как русские терпеть изощренные чиновничьи издевательства типа языковых проверок и прочего произвола.
Столкнувшись с этническими бунтами, власть призадумается – а стоило ли с таким многолетним упорством выдавливать «собственных» инородцев из Латвии, но как всегда уже будет поздно. Многие «оккупанты» с надеждой смотрят на Запад, ведь там к ним нормальное отношение не то что на родине. Семья Ефим Палыча так же решилась поменять «среду обитания» и в полном составе отбыть на постоянное жительство за океан.
– Лед тронулся, – улыбнулся он и облокотился о стойку, собираясь основательно поговорить. Но не успел, потому что сзади уже топтался, изнывая от ожидания постоянно
– Как погода? – спросила Тамара на прощание. – Не улучшилась?
– Метет! Два раза забуксовал, пока к вам доехал. Спасибо, люди добрые помогли!
Улыбаясь, Ефим Палыч отошел, а его место занял всегда недовольный Имант. Сердито сопя, он заполнил и перебросил через стойку кассовый ордер. Тамара вновь ощутила нарастающий зуд на лице. Щеки просто пылали, в нос, казалось, вонзилось сразу сотня заточенных игл, мочки уха вообще потеряли чувствительность. К тому же во рту усилился металлический привкус, поташнивало все сильней и сильней…
– Как мне нехорошо, – неожиданно для себя вслух произнесла она, мечтая скорее попасть к Раи в мойку, где можно будет хотя бы временно снять раздражение холодной водой. На лбу выступили крупные капли пота…
Молочник, услышав ее слова, неожиданно замер, бросив считать полученные деньги. Потом наклонился, окинул кассиршу внимательным взглядом и очевидно остался доволен увиденным.
– А как МНЕ нехорошо, – проникновенно выдохнул он, обдав женщину перегаром. – Кефирчика свеженького попейте. Замечательно помогает. Плохого не посоветую.
Похоже, принял ее за товарища по «несчастью»!
Заметив возвращающуюся уборщицу, несущую на вытянутых руках поднос с грязной посудой, Тамара приглашающе помахала рукой. Та приблизилась.
– Ох, умоталась я, просто сил нет! Надьку с Людкой уволили, ты в курсе?
Речь шла о поварихах из кафе, расположенного над магазином. Они действительно в последнее время потеряли остатки совести – салаты, предлагаемые посетителям, день ото дня становились все менее съедобны. Присутствие Николая Ивановича, в роли смотрителя игровых автоматов, немного сдерживало их хищные инстинкты. Оставшись без соглядатая, подруги старательно наверстывали упущенное. Не всем клиентам это пришлось по душе и после парочки грандиозных скандалов и обещаний вызвать комиссию для разборки, заведующая наконец-то решилась принять радикальные меры.
– Ты только подумай, они окончательно обнаглели. Вчера одна дама такого шороху навела, чуть стекла не вылетели от ее ора! Ей что-то там недовесили.
– И…?
– Позвонила хозяйке. В общем кончилась их беззаботная жизнь.
– Чему же ты радуешься? Ведь у них неприятности.
– О! Они со мной знаешь что сотворили? Сейчас расскажу! В субботу гуляли с подружкой по району, зашли как порядочные, взяли пивка… А я, прикинь, захотела бутерброд с лососиной съесть…
Уборщица громко высморкалась.
– Подали такое г…! Ты бы видела!
– Печально все это, – поддакнула ей Тамара и неожиданно задала вопрос. – Так что с Парижем-то?
– Мечтаю поехать.
– На каком языке вы общаетесь? Или ты уже по французски заговорила?
– Он нормально по русски волокет. Видно наш человек, просто там проживает. Обещался в музей свести, представляешь? – Рая смущенно хихикнула. – Анекдот!
– Замечательно.
– Да на что он мне сдался – этот… как его… ихний Лувр?
– Все мечтают там побывать.
– А мне по фиг. Лишь бы шмоток побольше.
– Намекни ему.
– Подскажи как.
Тамара задумалась. Вот бы самое время сейчас поговорить «по душам», только где найти нужный тон?
Незаметно подошла Аннушка. Скромно встала у двери. – Наши женщины интересуются – когда аванс намечается?
– В понедельник наверное.
Продавщица горестно покачала головой. – Ой, беда. А сегодня никак нельзя получить?