Начинали мы на Славутиче...
Шрифт:
Геройски сражались и другие части корпуса. На соседа справа — 30-ю стрелковую дивизию гитлеровцы также бросили большие силы мотопехоты в сопровождении тяжелых и средних танков. Обстановка там сложилась угрожающая. Позиции 35-го полка атаковали около четырех батальонов с бронемашинами. На правом фланге они почти прорвались к Днепру, были от уреза воды меньше чем в четырехстах метрах. Положение становилось критическим. А ведь в батальоне, который здесь сражался, выбыли из строя все офицеры, да и красноармейцев осталось небольшая горстка. Тогда сюда срочно прибыл заместитель командира полка по политчасти Козьма Козьмич Ермишин. Он-то и возглавил оборону. На помощь батальону пришла дивизионная артиллерия. Она уничтожила шесть бронемашин,
Отличились тогда командир стрелкового батальона лейтенант В. В. Гречанный, стрелок рядовой С. И. Чукаев, лично уничтоживший дюжину гитлеровцев, майор И. И. Попов, наводчик сержант С. X. Сикорский, посмертно удостоенный звания Героя Советского Союза, и многие другие. Отважно сражались все без исключения воины. Именно благодаря их мужеству мы смогли выполнить поставленную задачу и выстоять в борьбе с противником, во много раз превосходившим нас по силам.
Форсирование Днепра явилось беспримерным в истории Великой Отечественной войны подвигом, совершенным не только отдельными бойцами, но и всеми наступающими частями Красной Армии. Героизм был поистине массовым явлением, показавшим высокое воинское мастерство наших солдат и командиров, их беззаветную преданность Родине. Об этом свидетельствует и тот факт, что за короткий период боев на плацдарме только по нашей 47-й армии почти десять тысяч солдат и офицеров были награждены орденами и медалями, а ста двадцати наиболее отличившимся было присвоено звание Героя Советского Союза. В числе тех, кто удостоился этой высшей награды, были генерал-майор Н. Е. Чуваков и наши командиры полков Иван Васильевич Бастеев и Иван Иванович Шиянов [3] .
3
С. А. Андрющенко 25 октября 1943 года также было присвоено звание Героя Советского Союза. — Прим. ред.
Перенесение боевых действий за Днепр резко изменило в нашу пользу всю обстановку на советско-германском фронте. Планы фашистского командования, рассчитывавшего на неприступность Восточного вала, рухнули. Над гитлеровцами нависла угроза потери важнейшего стратегического рубежа обороны. Они были, конечно, еще сильны, и впереди предстояли еще трудные бои за Правобережную Украину, но первый шаг был сделан. Мы все более прочно развертывались и укреплялись на правом берегу Днепра.
В ночь на 3 октября корпус получил пополнение. В нашу дивизию влилось около тысячи новых бойцов, бывалых воинов, вернувшихся после ранений из госпиталей. Вместе с теми, кого мы считали уже «старожилами» на плацдарме, они стали нашей надежной опорой. 30-я стрелковая тоже получила хорошее подкрепление. Таким образом, боевые порядки 23-го стрелкового корпуса значительно уплотнились.
Через день на западный берег реки начали переправляться части 21-го стрелкового и 3-го гвардейского механизированного корпусов. Нам пришлось потесниться. Но такое «неудобство» было принято нами с радостью: полоса корпуса сузилась до трех с половиной километров.
12 октября, тщательно подготовившись, мы перешли в наступление. Главный удар наносился в направлении на Студенец. Мощная артиллерийская подготовка взломала оборону противника, и наши части начали успешно продвигаться вперед. К исходу
В последующие дни части дивизии продолжали прочно удерживать захваченный плацдарм, отражая многочисленные попытки противника сбить нас с занимаемых позиций, и нанесли ему большие потери. За все время боев на плацдарме корпусом было подбито 85 танков, самоходок и бронемашин врага, уничтожено более 4000 немецких солдат и офицеров.
В этот период севернее нас, в Букринской излучине, где тоже был захвачен плацдарм, продолжалось наращивание сил. Отсюда советское командование намеревалось нанести основной удар по киевской группировке противника. Однако, несмотря на все принятые меры маскировки, гитлеровцы разгадали этот замысел и тоже стали подтягивать к излучине свежие части. Тогда Верховное Главнокомандование приняло довольно смелое решение: под покровом густых осенних туманов и темных ночей скрытно произвести переброску войск с букринского на лютежский плацдарм и оттуда нанести удар на Киев.
47-я армия под командованием генерал-лейтенанта Ф. Ф. Жмаченко, в состав которой входил наш корпус, была, конечно, готова к сложному и стремительному маневру в полном составе. Все на это надеялись, так как прошли вместе по дорогам войны уже немалый и славный путь. Однако Ставка рассудила иначе. Полевое управление армии вместе со штабом и частями непосредственного подчинения выводились в резерв, а все войска передавались соседям. 23-му корпусу предстояло и далее воевать в составе 1-го Украинского фронта, которым командовал прославленный советский полководец генерал армии Н. Ф. Ватутин.
В ночь на 24 октября дивизия получила приказ сдать свой участок обороны частям 3-го гвардейского Сталинградского мехкорпуса и, переправившись на восточный берег, сосредоточиться в районе Решетки.
С грустью покидал я каневский плацдарм. Да, видимо, не только я один. Слишком много нам здесь пришлось пережить, прочувствовать, чтобы все можно было так просто забыть. Тревожные ночи, редкие минуты тишины, вкрапленные в несмолкаемый гул канонады, бесконечные вражеские атаки, невиданный героизм людей, гибель боевых друзей… Нет, этого никогда не вычеркнуть из памяти!
Упорная борьба за каневский плацдарм не была напрасной: именно отсюда 22 января 1944 года начали свое наступление наши войска, участвовавшие затем в уничтожении большой группировки врага, окруженной в районе Корсунь-Шевченковского.
…Мы шли по берегу вдоль наспех насыпанных могильных холмов. Днепр бесшумно катил в ночи свои волны, и мне невольно вспоминались стихи великого кобзаря:
Как умру, похороните На Украине милой…В дни боев на плацдарме мне не довелось побывать на могиле Тараса Шевченко. Но мы уже знали, что фашисты надругались над нею. Для гитлеровцев не было ничего святого. И это не могло не вызвать гнева и ненависти. В те дни в наших сердцах с особой силой находил отклик призыв поэта:
Схороните и вставайте, Цепи разорвите, Злою вражескою кровью Волю окропите.Эти слова звали нас вперед. Еще немало украинских городов и сел томилось в фашистской неволе. И нам предстояло освободить их, вернуть радость и счастье на поруганную землю Тараса.
Утром 24 октября меня вызвал к себе генерал Н. Е. Чуваков. Он был почему-то необычно оживлен, весел, приветлив. Таким я его еще не видел.
— Вот такая задача, — сказал Никита Емельянович, улыбаясь, — корпус совершает форсированный марш и к утру тридцать первого октября сосредоточивается на лютежском плацдарме. Поступаем в распоряжение командующего тридцать восьмой армией…