Национальность – одессит
Шрифт:
Всего у меня девять работников. С таким количеством — от семи до десяти при использовании двигателей — попадаю в шестой из восьми разрядов промышленных предприятий. Промысловый налог будет двадцать пять рублей и пятипроцентный дополнительный сбор с прибыли, которая будет определена с моих слов, поскольку не обязан к публичной отчетности. В пятом придется платить пятьдесят и такой же дополнительный. Во втором, где числится сейчас «Одесский целлулоид» — от двухсот до пятисот рабочих — тысяча рублей, плюс налог с акционерного капитала в пятнадцать сотых процента, плюс сбор с прибыли по публичной отчетности: при величине ее до трех процентов на основной капитал не облагалась, выше трех до десяти — шесть процентов,
— Отдать швартовы, — командую я.
Несколько рабочих из полусотни, собравшихся посмотреть на маневры каракатицы, как они называют буксир-толкач за необычный дизайн, бросаются к кнехтам на пирсе, чтобы скинуть гаши послабленных концов.
Я перевожу рукоятку правого двигателя на электрическом телеграфе на сектор «Малый назад». В машинном отделении раздается трезвон, который обрывается, когда и там на телеграфе переводят рукоятку на такой же сектор. Правый двигатель начинает урчать надсаднее, глуше. Между бортом судна и пирсом протискиваются голубовато-серые струи с белой пеной, и последний как бы начинает уплывать назад и вбок.
Когда форштевень равняется с торцом пирса, я говорю боцману:
— Полборта лево! — и перевожу на телеграфе рукоятку правого двигателя в сектор «Средний назад», а после того, как в машине выполнят команду, левого двигателя в сектор «Самый малый вперед» и, выждав немного, приказываю рулевому: — Право на борт!
«Альбатрос», быстро потеряв инерцию заднего хода, начинает разворачиваться почти на месте. Даю ему возможность крутануться на триста шестьдесят градусов, продемонстрировать свои качества, останавливаю, а потом перевожу на самый малый передний ход правую машину и веду буксир-толкач к барже «Чайка». Отойти от пирса может каждый, а вот красиво ошвартоваться только опытный. Я почти три года не занимался этим, но, как говорится, навыки не пропьешь. Стукнули баржу носом в корму мягко, благо у буксира впереди и у баржи сзади деревянные кранцы — толстые бревна прямоугольного сечения, закрепленные пропущенными через них, длинными, стальными, законтрагаенными болтами.
— Хорошо швартуетесь! — похвалил главный инженер Штерн.
— Дядя-капитан научил, — скромно произнес я.
Мы ждем, когда матросы под руководством боцмана сцепят «Альбатрос» с «Чайкой». Процесс не сложный, но требует времени. Обмениваемся мнениями о маневренных качествах судов с двумя винтами. Я делюсь знаниями, просвещая в первую очередь своих работников. Перед этим два вечера читал им лекции по плаванию по морю и реке на судах с плоским дном, способах маневрирования и швартовки по течению и против него.
Когда сцепка была закончена, я сказал капитану Сватову:
— Командуйте. Меня на мостике нет.
Это для меня нет, а для него еще и как есть. Я вижу, как он старается не показать, как волнуется, как переводит сперва слишком резко, а потом слишком медленно рукоятки телеграфа, как осипшим вдруг голосом отдает команды рулевому. Буксир-толкач отходит от пирса, медленно разворачивается носом на выход из гавани. Капитан начинает успокаиваться. Дальше будет легче, пока не вернемся сюда и будем швартоваться.
— Пойдемте в кают-компанию, — приглашая я главного инженера, его помощников и инженера Вострякова. — Когда подойдем к мерной линии, нас позовут.
Мы спускаемся по трапу на палубу, где четыре офицерские каюты, потом на следующую, где обитает рядовой состав и находятся камбуз и кают-компания, совмещенная со столовой. Это помещение с двумя намертво приделанными к палубе столами, один четырехместный, второй шестиместный, и стульями с вертящимися сиденьями. Свет попадает через три круглых иллюминатора, глухих, потому что расположены всего на сорок сантиметров выше
Обслуживает нас кок — мужчина с лицом бледным, будто покрытым белилами, из-за чего кажется бабьим, облаченный в белый колпак и курточку. На собеседовании сказал, что работал коком на парусниках, потом устроился в ресторан Складариса на Греческой улице. На суше платили немного больше, но половина зарплаты уходили на съем жилья рядом с местом работы, потому что трудился допоздна, а ночью опасно разгуливать по Одессе, особенно за пределами Города. Решил подзаработать у меня. Видимо, копит на собственный трактир. Я плачу меньше, зато жилье и кормежка бесплатные. Ресторан Складариса, скажем так, заведение второго уровня, в такие не хожу, поэтому не стал проверять. Все равно готовить кок будет для экипажа — людей неприхотливых. Начнут жаловаться, найму другого.
Мы выпиваем за новые два судна, чтобы они жили долго и счастливо, потом за «РОПиТ», чтобы и дальше строил хорошо и быстро, потом за автора необычного проекта и инженера, воплотившего все это в жизнь… Гости закуривают, и вскоре помещение наполняется дымом. Я терплю, благо мучиться пришлось недолго. Прибежал матрос и доложил, что подходим к мерной линии.
Это две пары створов, расположенных на берегу на удалении три мили друг от друга. Есть больше, до десяти миль, которые точнее, но мой буксир не будет ходить в океане по счислению, особая точность не нужна. Тем более, что ветер и течения будут вносить поправку, которую учесть без прибора трудно, а индукционных лагов пока нет, используют ручные, механические (опускают вертушку за борт и по количеству оборотов определяют пройденной расстояние) и электромеханические (вертушка при каждом обороте замыкает цепь и передает по проводам на мостик количество оборотов-замыканий. Именно такой стоял на крейсере «Варяг». Жаль, я забыл устройство индукционного лага, а то бы запатентовал. Говорили мне в мореходке: «Учи матчасть!».
«Альбатрос» толкал «Чайку» в балласте в одну сторону со скоростью двенадцать и девять десятых узлов, а обратную — двенадцать и две. Решили принять среднюю скорость в балласте равной двенадцати узлам. Значит, в грузу будет идти около десяти. От Одессы до Днестровского лимана добежит часа за три. Это хороший показатель. За такой короткой срок буксир с груженой баржей, выйдя по хорошей погоде, вряд ли будут застигнуты штормом на переходе по открытому морю, разве что началом его. На всякий случай я объяснил капитану, что в первую очередь спасать надо буксир-толкач, который стоит дороже.
Вернувшись в порт Одесса, сразу встали под погрузку, которая начнется утром. Количества груза увеличилось. Во-первых, мой компаньон Бабкин Матвей Яковлевич решил отправить в Могилев-Днестровский не только оборудование для карьеров, но и продукцию нашего завода. Он уверен, что гребни, расчески, линейки, куклы и солдатики там пойдут так же хорошо, как и в большом городе. Во-вторых, узнав, что по результатам успешной прошлогодней геологической экспедиции профессору Ласкареву выдели деньги на продолжение исследований в Бессарабии, я предложил бесплатно и, главное, без спешки и суеты, перевезти имущество в город Сороки. Оно там будет ждать прибытие на поезде геологической партии, в которую в этом году набралось в три раза больше желающих, причем были и с других отделений. Студенты узнали от побывавших в прошлом году, что работа будет не тяжелая, на хозяйских харчах, с большим количеством вина и широким выбором приключений по вечерам на любую задницу. Плюс благожелательное отношение преподавателя на экзамене по геологии.