Национальность – одессит

Чернобровкин Александр Васильевич

6

111

Я предполагал, что расставание со Стефани выльется в скандал, но ошибся. Вечером она собрала и упаковала свое барахлишко. Мы довольно бурно позанимались любовью в последний раз. Я все ждал, что вот-вот начнется, и незаметно заснул. Утром Стефани сообщила, что выходит замуж.

— Совет да любовь! — искренне пожелал я.

— Тебе не интересно, за кого?! — удивилась она.

— Абсолютно, — честно признался я.

Мужчины такие тупые. Не понимают, что самая важная в жизни информация — это кто на ком женился, кто с кем развелся, кто у кого и от кого родился.

Павлин отвез ее в последний раз в меблированные комнаты, а потом меня на железнодорожный вокзал, на киевский поезд до станции Слободка. Переночевав там, утром пересел на навоселицкий до Могилева-Днестровского.

Уездный город расположен на левом, низком берегу Днестра, между рекой и высокими, скалистыми, покрытыми лесом холмами,

благодаря которым в нем особый микроклимат — температура немного выше, чем в соседних районах. Назван так в честь основателя, молдавского господаря Иеремии Могилы. Проживает в городе около двадцати двух тысяч жителей. Много греков и сербов, предки которых бежали сюда от турок. Каменное здание вокзала, расположенное на северной окраине, одноэтажное и ухоженное. Работники железной дороги получают высокие по местным меркам зарплаты, поэтому держатся за свои места. Выход в город через здание. Извозчик стоит гривенник до любой точки. От вокзала к центру ведет булыжная мостовая. Вымощены еще две улицы, идущие параллельно реке, остальные грунтовые. Много домов с плоскими крышами и деревянными жалюзи, привнесенными сюда турками. В той части, где проживает много армян, которые специализируются на производстве очень тонкого сафьяна, стоит густой кислый запах закваски, в которой обрабатывают кожу. Овечьи и козьи шкуры замачивают несколько дней в чанах или цементных ямах в известковом растворе, а когда размякнут, добавляют собачий и/или голубиный помёт и держат еще несколько недель. Поэтому в городе несчитано собак и голубей. Еще много павильонов с решетчатыми стенками, в которых сушат виноград на изюм. Само собой, почти в каждом дворе своя винодельня. Из более серьезной промышленности шесть свечных заводиков, чугунолитейный, сахарный, пивоваренный и винокурня, в которой гонят спирт из разного зерна, виноградного жмыха. Есть свой театр и бронзовый бюст Николая Гоголя на каменном постаменте. Говорят, что жители скинулись на памятник после того, как здесь впервые поставили пьесу «Ревизор». Актер, исполнявший роль Городничего, настолько правдоподобно спародировал местного главу, что был бит последним прямо на сцене.

Я остановился в двухэтажной каменной гостинице «Смагард». Все удобства во дворе. Освещение керосиновыми лампами. Двухкомнатный «люкс» на втором этаже окнами во двор стоил рубль и десять копеек в день. Клопы бесплатно. Питался в трактире по этой же стороне улицы через дом. Принадлежал он сербу Ранко Вукичу — пожилому мужчине с длинными, наполовину седыми усами и массивным подбородком, покрытом многодневной щетиной всегда одной высоту, несмотря на то, что триммеров пока нет. Кормили там просто, вкусно, сытно и дешево. С местным вином обед обходился в районе полтинника.

Могилев-Днестровский стал моей базой. Из нее я на новоселицком поезде ездил в Окницу, рядом с которой на высоком берегу Днестра заканчивали строительство деревянного причала и склада с двумя бункерами, большим под фосфориты и меньшим под пириты, и общим для них лотком, выстеленным жестью и защищенным деревянным коробом, по которому минералы будут скатываться прямо в трюм баржи; в Бричаны, рядом с которыми добывали фосфориты, и следил, как в уже построенном деревянном цехе устанавливали паровую машину и дробилку и собирали конвейер, с которого рабочие будут вручную выбирать пирит (к сожалению, этот минерал не реагирует на магниты, а ничего умнее я не смог придумать); в Липканы, неподалеку от которых в уже построенных, деревянных цехах дробилки, работающие от паровых двигателей, измельчали гипс и технические известняки, затем отвозимые на арбах на железнодорожную станцию и отправляли в Одессу в деревянных на железной раме полувагонах, открытых сверху, четырехосных, длиной от четырех до четырех метров шестьдесят сантиметров, шириной два десять-два двадцать три, высотой метр десять, грузоподъемностью от восьми до двенадцати с половиной тонн и двухстворчатыми дверьми, открывавшимися наружу, или одностворчатыми, поднимавшимися вверх. Помогал мне в этих делах Атанас Христофорович Спанос — сорокадвухлетний грек, у которого крючковатый нос был лишь немногоуже вытянутого лица, а борода шире. Даже в жару он ходил в черной шляпе и костюме-тройке и, хотя не хромал, не расставался с черной тростью с белым костяным набалдашником в виде головы собаки с прижатыми ушами — заведовавший в Могилеве-Днестровском закупочной конторой купца первой гильдии Бабкина. Это он выкупил несколько земельных участков, приобрел разрешения на разработку минералов и до моего прибытия построил большую часть необходимых нам строений.

Одиннадцатого июля мы вместе с ним поехали на поезде в Бричаны и от станции на извозчике до фосфоритного карьера. Там уже началась разработка. Одни рабочие кирками откалывали куски пласта, другие совковыми лопатами грузили в тачки, а третьи отвозили на эстакаду высотой метра два и скидывали в бункер, почти полный к нашему приезду. Паровая машина, расположенная у цехе и работавшая на дровах, была готова к пуску.

Я дал отмашку. Одновременно загудели щековая дробилка и конвейер. В первую из бункера по желобу покатились куски

минералов, и она как бы зарычала радостно, начав измельчать их. Принцип ее работы прост: одна вертикальная, немного наклоненная наружу, металлическая щека неподвижна, а вторая верхним концом крепится на шатуне, который вертит паровая машина, и производит колебательные движения, с силой прижимаясь к первой. Руда, попадая между ними, крошится всё мельче по мере оседания и высыпается через щель внизу, ширину (диаметр) которой регулируют. Маленькие кусочки падают на ленту конвейера с поперечинами, плавно уходящего вверх, по разные стороны которого и на расстоянии около полутора метров сидят на стульях две женщины с деревянными лопаточками и выбирают куски пирита, кидая их в тачки, которые меняет грузчик по мере наполнения. Оставшиеся размельченные фосфориты, поднявшись на высоту метра два, падают в бункер, из которого будут ссыпаться в телеги с высокими бортами и отвозиться на склад на берегу реки. Пирит, которого намного меньше, складывают отдельно и отправляют, когда наберется партия. Работать будут шесть дней в неделю по десять часов, а зимой меньше, только светлое время суток. Никаких отпусков, пенсий и прочей лабуды, разлагающей души настоящего труженика, а не лодыря. Оклад от двадцати двух рублей у женщин до сорока у управляющего и премия за пирит после его доставки в Одессу. Для этих мест очень высокая зарплата, даже без премии.

112

Через шесть дней в Могилев-Днестровский прибыл «Альбатрос» с «Чайкой», привез несколько ящиков с товарами нашего завода, которые выгрузили за пару часов. К моему удивлению игрушки и здесь расходились очень хорошо, особенно дешевые. На что только не пойдут родители, чтобы любимое дитятко заткнулось. Впрочем, в этих краях хватало и богатых людей, которые вели себя скромнее, не светились, Наверное, потому, что в маленьких городках и так все знают, кто есть кто, незачем тратиться на пыль в глаза.

Рано утром, не позавтракав, я прибыл на буксир-толкач. Дизеля уже тарахтели. Я был одет неприлично для этих мест, как минимум, для состоятельного человека — в желтоватую соломенную шляпу, светло-серую рубашку с коротким рукавом и без галстука, серые штаны и черные босоножки без носков. Последний пункт был привилегией бедноты. Капитан Сватов посмотрел на меня неодобрительно. Я расположился со спиннингом на корме. Кок принес оловянную чашку чая и тарелку с парой бутербродов с сыром. Пока я перекусывал на скорую руку суда пошли вверх по реке, распугивая водоплавающих птиц, которых здесь тьма. Я пожалел, что оставил в Одессе охотничье ружье, а в гостинице «Смагард» — сагайдак.

Почти до конца прошлого века Днестр был мало пригоден для судоходства, но государство вложило более миллиона рублей и основательно расчистило реку. Разрыли мели, взорвали динамитом пороги и крупные подводные камни, раскидали завалы из топляков… В итоге вложения окупились сторицей. Туда-сюда мотаются по реке десятки речных пароходов, буксиры тянут баржи, сплавляют плоты. Теперь вот первый теплоход появился.

Места здесь красивые. Оба берега пока покрыты лесами. Много птиц, зверей, рыбы. Живи — не хочу! Поэтому здесь постоянно воевали. Скоро опять будут.

Я приготовил спиннинг, закинул блесну под правый берег, где глубже. Она еще не дошла до дна, как «стукнуло». Я подсек, начал вываживать. Выберу слабину — попущу малость, опять помотаю катушку — наклоню спиннинг к воде. Судя по сопротивлению, предположил, что попалась щука или судак на кило, не меньше. Вытащил небольшого, грамм на триста, темно-зеленого окуня с черными полосками, который загнул хвост почти перпендикулярно туловищу, не желая покидать воду. Второй раз блесна упала почти у обрывистого берега, даже подумал, что зацепится за кусты, потеряю ее. Опустил почти до дна и только начал потихоньку выбирать шелковую леску, как клюнуло. Вываживать было легче, хотя рыба оказалась крупнее, на полкило. Попался хариус. Это очень пугливая рыба. Странно, что работа винтов и шум двигателя не испугали его. Наверное, совсем оголодал. Дальше были окуня и щуки. Одна потянула кило на три. Так польстил мне кок. Он сперва с юмором отнесся к моим словам, что на обед будет свежая рыба. Когда где-то через час вышел из надстройки и увидел, что палуба на корме завалена уловом, сразу приуныл. Тяжело вздохнув, он сходил на камбуз за ножом, разделочной доской и большой кастрюлей. Расположившись неподалеку от меня, принялся быстро шкерить рыбу. Каждый раз, когда я вытягивал следующую, кок становился всё грустнее.

На причале нашего погрузочно-складского комплекса уже ждали два работника. Они приняли швартовы, накинули на деревянные кнехты, которые были продолжением свай, вбитых в дно. Матросы открыли крышки второго трюма. Рабочие тросами завели поворотная часть желоба. Одни свистнул — и вскоре зашуршали кусочки фосфоритов, скользящих по жести. Первые падали в пустой железный трюм громко, с эхом. Когда покрыли дно, шума стало меньше. На палубу, надстройку, причал полетела желтоватая пыль.

Глотать ее у меня не было желания, поэтому с носа баржи помахал рукой проплывавшей мимо лодке с двумя гребцами и рулевым, везущих корзины с яблоками, и предложил: