Национальность – одессит
Шрифт:
— Хороший выбор для делового человека, — похвалил пожилой портье, оформлявший меня.
Француз даже врага похвалит, а потом убьет.
— Прислуга и электричество оплачиваются отдельно, — предупредил он.
Француз всегда сообщит о дополнительной оплате в тот момент, когда отказаться сумеет только его соотечественник, да и тот отъявленный.
Я оставил ему визитку, чтобы правильно записал в книгу постояльцев. Сделал полсотни их перед поездкой, как советовали посещавшие Западную Европу, где паспорта не в ходу. На прямоугольном кусочке белого картона на русском, французском и немецком языках написаны мой адрес и должность «студент». Ее может занимать и дворянин.
В гостинице
Я позвонил мадам Юбер, сообщил, в каком номере остановился, чтобы могла связаться со мной через отельный коммутатор, и договорился завтра пообедать в ресторане отеля. По вечерам Маэли положено быть в театре или дома принимать гостей и рассказывать о житье-бытье в Египетщине. Видимо, так ревнивый муж надеялся предохраниться от рогов или я такой же тупой, как и он. Когда заканчивал разговор, пришла горничная, забрала вещи в стирку.
Я принял ванну, переоделся. До ужина было время, поэтому прогулялся пешком до сада Тюильри. Раньше это была территория за пределами городских стен. Здесь добывали глину, а в карьеры сваливали мусор и казненных преступников. Сейчас все красиво, чинно, пристойно. Днем гуляют дети с боннами, вечером — парочки. Самое важное — пока нет негров, срущих на газонах среди бела дня.
Оттуда, как и с любой другой части нынешнего Парижа, была видна Эйфелева башня. Мадам Юбер рассказала мне, что творческая интеллигенция была против ее строительства, а сейчас требовала снести немедленно, обзывая чернильной кляксой. На то она и творческая, чтобы завидовать чужим успехам, на то она и интеллигенция, чтобы уподобляться неграм на нематериальных газонах.
Около сада Тюильри станция метро с таким же названием. Пока в Париже три линии, но сейчас строится четвертая с проходом под Сеной. Метро залегает неглубоко и проходит под проезжей частью улиц, иначе пришлось бы выкупать подвалы под домами. Перегоны короткие. Вагоны деревянные, делятся на два класса: в первом сиденья кожаные, мягкие, и проезд стоит двадцать пять сантимов, во втором без излишеств и всего за пятнадцать. Я прокатился туда-сюда, наменяв мелочи на чаевые и для извозчиков. Конных экипажей много, несмотря на то, что есть еще и трамвай, приводившийся в движение паровой или пневматической машиной. В последнем случае работал от сжатого воздуха из баллона, которые меняли на конечных станциях.
В отель вернулся в половине девятого. В ресторане было многолюдно. Пожилой метрдотель в темно-синем мундире с желтыми кантами был похож на отставного генерала и голос имел командный. Все-таки внешность сильно влияет на наш жизненный путь. Если похож на генерала, то будешь кем-нибудь руководить, не дивизией, так официантами.
— Хотите столик в зале или на террасе в саду, где музыка? — спросил он.
Тут я и понял, почему номера с окнами в сад стоят дешевле.
— Пожалуй, в зале. Не уверен, что оркестр правильно подберет мелодии под мой заказ, а сам в музыке не силен, — с серьезным видом ответил я, чем, судя по недоумению на лице метрдотеля, вогнал его в непонятное.
Каждый столик обслуживал отдельный официант, среди которых не видел ни одного моложе тридцати лет. Моему не повезло, потому что с одного получит меньше чаевых, чем его коллега с четырех, двух кавалеров и двух дам, гужбанивших за соседним.
Официант,
— Не желаете даму для компании?
— Нет, не смешиваю приятное с полезным, — отказался я.
Пусть сам решает, кто из них второе.
Обнаружив в карте вин любимый гренаш, заказал бутылку прошлого года, потому что сравнительно быстро стареет и мутнеет, а к нему, как главное блюдо, тушеную баранину, чтобы вспомнить времена, когда был бригандом. Поел всего на шесть франков без малого и дал официанту семь, чтобы рабочий день был не совсем ущербным для него. Недопитые полбутылки вина оставлены на мое имя и будут поданы по требованию. Французы не поощряют легкомысленное обращение с деньгами, особенно в ресторане.
65
Моя жизнь в Париже потекла так же размеренно, как в Одессе. С утра занимался делами. Обедал с Маэли Юбер в ресторане отеля «Риц», а затем поднимались в мой номер и занимались сексом. Судя по взглядам официантов и другой отельной прислуги, все отлично знали о наших отношениях, но, как и в «Восточном экспрессе», никто не подавал вида и уж тем более не обвинял в аморальности. Она не ночует у меня, мы не демонстрируем чувства на людях, то есть ведем себя прилично, а что делаем в номере после сытного обеда — это никого не касается. Может, стихи декламируем, свои собственные, чтобы пища быстрее утрамбовалась. Проводив даму, возвращался в номер и читал газеты, журналы или научную литературу. После ужина тусовался по центру города, навещая разные заведения.
На второе утро после завтрака отправился в банк «Лионский кредит» с новым черным портфелем, набитым купюрами разных стран. Находилось кредитное учреждение неподалеку от моего отеля, во Втором округе, по другую сторону от Гранд-Опера, на Итальянском бульваре. Неторопливый извозчик докатил меня туда минут за десять. Это было большое здание в пять этажей, если считать и мансарду, причем первый был раза в два выше остальных и имел окна почти во всю высоту. На стене на уровне четвертого и пятого этажей над главным входом располагались большие часы с голубым циферблатом, охраняемые по бокам двумя парами кариатид, а над ними был фронтон с человеческими фигурами, что-то, наверное, обозначавшими, и на крыше — башня в виде усеченной четырехугольной пирамиды. Кассовый зал представлял собой длинную светлую галерею под стеклянно-металлической крышей, расположенной на высоте метров двадцать от пола. Никаких перегородок, все и всё на виду. Клерки обслуживали клиентов за отдельными столиками. Ко мне сразу подошел поджидавший возле входа блондин лет двадцати в темно-синем костюме. Я почему-то был уверен, что богатство и роскошь тяготеют к горячим цветам, в первую очередь к красному, но в «Восточном экспрессе», «Рице» и вот теперь в «Лионском кредите» убеждают в обратном.
Поздоровавшись, молодой клерк спросил:
— Вы по какому вопросу, месье?
— Хочу поменять валюту разных стран на франки и положить их на счет, — ответил я.
— У вас есть счет в нашем банке? — задал он уточняющий вопрос.
— Да, но в Одесском отделении и в рублях, а хочу здесь иметь срочный вклад во франках, — проинформировал я.
— Прошу, следуйте за мной, месье, — предложил он и провел к столику, за которым сидел сухонький пожилой плешивый мужичонка в очках в костяной оправе, и быстро повторил ему цель моего визита.