Национальность – одессит
Шрифт:
Утром профессор Ласкарев снял комнату у местного богача, а студенты, включая меня, перебрались на берег ручья, впадавшего в реку Прут, и встали там лагерем из трех палаток. Я поставил свою двухместную палатку быстрее, чем они вшестером восьмиместную для жилья. Затем вместе занялись третьей, самой большой, для имущества экспедиции. После чего я заставил выкопать противодождевые канавки, а потом в овраге неподалеку — узкую длинную яму для отхожего места. Как-то само собой получилось, что руководством нашим лагерем перешло ко мне.
Вместе с нами туда прибыла повариха — женщина лет сорока, черноволосая, смуглокожая, но с серыми глазами, согласившаяся поработать на нас за полтора рубля в
После чего студенты были разбиты на три пары и отправлены в трех направлениях. Я пошел в четвертом, а профессор поехал в пятом. В поезде он проболтался, что деньги на экспедицию выделил Геологический комитет Горного департамента Министерства государственных имуществ. Цель — разведать наличие полезных ископаемых в северных районах Бессарабской губернии. Заниматься такой ерундой — не царское (профессорское) дело. Для этого есть выпускники Горного института или студенты университета. Настоящий ученый должен посвятить себя исторической геологии, стратиграфии (определение относительного возраста пород), палеонтологии. Только вот деньги дают на решение приземленных задач — разведку полезных ископаемых. Поэтому Ласкарев занимался своим делом, а студенты отбивали казенное бабло.
Я мог бы тоже забить и чисто отдохнуть на природе, но мне было интересно шляться по окрестностям с геологическим молотком и пытаться найти что-нибудь полезное. Этот процесс чем-то напомнил мне собирание грибов в лесу, где много поганок и мало съедобных. По крайней мере, так было в Хотинском районе, где мы обосновались, не шибко богатом на полезные ископаемые. Теперь смотрел под ноги совершенно по-другому. Если раньше места были ровные или не очень, сухие или мокрые, поросшие растительностью или голые, то теперь я делил на породы и вспоминал, какие ископаемые должны в них встречаться.
К полудню мы возвращались в лагерь, где показывали добычу Алексею Тонгудову, который отбирал интересные образцы и предъявлял приезжавшему в вечерние сумерки профессору Ласкареву, и тот решал, где стоит поискать тщательнее. После обеда был тихий час, пока жара не спадет. Первые дни после отдыха шли разведывать дальше, а потом догнали, что руководителя экспедиции наши находки интересуют постольку-поскольку, и начали заниматься своими делами. Кто-то шел в Липканы пить прошлогоднее, подкисшее, домашнее вино, кто-то девок охмурять, за что двое были биты, причем серьезно, кто-то (я!) купался в реке или (опять я!) ловил рыбу. В Пруте хорошо брал окунь, щука, сазан, язь, хариус и даже изредка попадалась стерлядь. За пару часов я ловил столько рыбы, что не успевали съедать всей оравой. Остальное забирала Аглая и взамен приносила на следующий день вино в глиняных кувшинах с узким горлом, заткнутым початком кукурузы, которая теперь стала главной сельскохозяйственной культурой в этих краях.
98
Кто ищет, тот обязательно что-нибудь найдет, но не всегда то, что искал, а если не знаешь, что именно ищешь, то любая находка будет за счастье. Рядом с селами Крива и Дрепкауцы, ребята нашли залежи гипса. Профессор Ласкарев особого интереса к этому минералу не проявил, но я подсказал ему, что надо бы пробить несколько шурфов, определить площадь месторождения, толщину пластов, примерный объем запасов, пригодность для промышленной разработки.
— Пробьем, возьмем пробы, опишем. Рядом город, где можно нанять много рабочих, не обеспечивая их едой и жильем, и денег на
— Поражаюсь вашей практичности! — произнес он. — У меня постоянно неприятности из-за того, что не могу подать результаты экспедиции так, как нужно чиновникам. Они люди приземленные, им подавай материальные ценности. Что ж, предоставим им это месторождение.
На следующее утро, воскресное, я пришел в Липканах на местный базар. Как обычно, возле входа стояло несколько человек, желающих подзаработать. Заготовка сена уже закончилась, а сбор зерновых еще не начался.
— Кто готов потрудиться за рубль в день? — громко спросил я, хотя по смете мы могли платить на пятьдесят пять копеек больше.
— Что надо делать? — почти в один голос спросили человека три.
— Мы геологи, ищем всякие полезные ископаемые. Нужно копать ямы глубиной метров пять-семь. Не могилы, — ответил я. — Кто желает, приходите рано утром с кирками, лопатами, ведрами на длинной веревке и своей едой к селу Дрепкауцы. Там вам подскажут, где наш лагерь. Работаете до захода солнца, получаете по рублю и идете домой. Скажите всем своим знакомым, кто хочет заработать. Чем больше вас придет, тем лучше.
В первый день из Липканов пришло девять человек. К ним присоединились шестеро сельчан. Пробили вместе с нашими ребятами три шурфа два метра на полтора и глубиной семь-восемь. До конца пласта гипса не добрались ни в одном. Рабочим выдали пять трехрублевок, потому что мельче купюр не было, и заставили расписаться в разных ведомостях, чтобы после проставить разные даты. Предыдущие дни мы ведь тоже не дурью маялись. Семеро поставили кресты. Здесь все еще Средневековье, особенно в селах, и в лучшем случае Позднее.
На следующий день из города привалило почти три десятка желающих заработать рубль, к которым присоединилось столько же жителей близлежащих сел. На третий день копала почти сотня. Начиная со второго дня, студенты больше не рыли землю, а руководили работами, брали образцы, складывая их в специальные ящички, и описывали стенки шурфов. Гипса в слое было процентов до девяноста с добавкой ангидрита. Профессор Ласкарев приехал на бричке на второй день, убедился, что работа кипит, оставил деньги для рабочих и умотал заниматься высокой наукой.
Организовав утром процесс, я шлялся по окрестностям в поисках фосфоритов. Во дворе одного из домов в Дрепкауцах я увидел возле кошары небольшую кучку минералов, светло-коричневых с белым. Двор был неогорожен, собака отсутствовала, поэтому зашел, посмотрел. В этот момент из дома с тростниковой крышей вышел сутулый хозяин с длинными черными усами под длинным носом с широкой переносицей и давно не бритыми щеками и подбородком, одетый в мятую желтоватую льняную рубаху и серовато-черные, застиранные штаны длиной до середины щиколотки.
— Мэй, положи на место! — сердито крикнул он с молдавским акцентом.
— Не бойся, не украду, — спокойно молвил я. — Где ты его нашел?
— Не твое дело! Иди отсюда, ворюга, а то сейчас вилы возьму! — пригрозил он.
Тут я и сказал ему на молдавском языке, куда он сейчас пойдет вместе с вилами, воткнутыми ему в точно такое же место. У бедолаги даже небритый подбородок отвис от удивления. Дальше спрашивать его было бы беспринципно. Я прошел до конца сельской улицы, но больше не увидел во дворах этот минерал. Спросил у попавшегося по пути крестьянина, у кого можно купить каменный фосфорит, удобрение, но он то ли не понял, что я имею в виду, то ли не захотел понимать. В итоге пришлось самому поискать.