Над кем не властно время
Шрифт:
Клод решил не терять времени на лишние церемонии. Он не предложил ей снять куртку и не стал ждать, пока она сделает это сама.
– Хотел тебя удивить, - тихо проговорил он, надвигаясь на Валери.
Что-то в его облике заставило женщину отпрянуть. Клод ринулся к ней и, резко выкинув вперед правую руку, ударил Валери кулаком в скулу. Она закричала и попыталась убежать в коридор. Пока она возилась с захлопнутой дверью, Клод настиг ее. Он стал наносить удар за ударом, испытывая нарастающее удовольствие, делая то, что так давно мечтал сделать.
Чувство безнаказанности было столь пьянящим, столь неотразимо прекрасным, что рядом с ним
Каждый удар, который он обрушивал на Валери, разбивал вдребезги его обиды - и последние, недавние, когда она называла его неудачником, жалким ассистентом в чужой лаборатории, и застарелые, накопившиеся с прошлых лет. Осколки разбитых обид становились новыми занозами в его душе - более мелкими, но и более многочисленными.
После нескольких мощных ударов по голове Валери упала. Она уже не сопротивлялась, только всхлипывала, закрыв голову руками. Клод замахнулся, и вдруг Валери, умоляюще выставив ладонь, попросила дрожащим голосом:
– Пожалуйста, не надо больше меня бить! Пожалуйста!
Этот надтреснутый голос, этот жест, слова - именно их и добивался Клод. И все же, вместо радости, он почувствовал нечто вроде жалости к избитой им женщине.
Клод опустил занесенную руку и отошел в сторону, облизывая рану на кисти. Валери внезапно вскочила, бросилась к бильярдному столу, схватила лежащий на нем кий и с силой размахнулась. Клод успел увернуться в самое последнее мгновение. Схватив кий, он вырвал его из рук Валери. Та ринулась в первую попавшуюся открытую дверь и захлопнула ее за собой, оказавшись в небольшой кухне, где, помимо кранов, раковины, холодильника и плиты, стояла установка для холодной и горячей воды.
Клод услышал щелканье задвижки. Валери заперлась в кухне. Клод похолодел, сообразив, что в кухне находится телефон. Небольшой матово-белый аппарат с диском, треск которого уже свидетельствовал, что Валери звонит в полицию. Клод слышал, как она превозмогает рыдания, мешавшие ей говорить, и несколько раз повторяет: "Да, в лаборатории! В Нейи... Не знаю адреса, лаборатория принадлежит мсье Жерару Лефевру... Да, его ассистент... Избил, избил! Да, он еще здесь!.. Приезжайте скорей!".
Клод бессмысленно попытался дернуть на себя дверь кухни, затем заставил себя успокоиться.
Пусть звонит хоть в полицию, хоть в Интерпол, хоть самому президенту республики! Через несколько мгновений Клод положит конец всему этому витку событий, и их просто не станет!
Вернулось забытое было чувство безнаказанности.
Стараясь унять дрожь возбуждения от минувшей драки и не обращать внимания на жжение полученных ссадин, Клод Дежарден приготовил все необходимое для очередной инъекции, сел на диван и ввел себе в затылок неразменную порцию препарата. Скрипя зубами от боли, к которой почему-то так и не удавалось привыкнуть, и которая тут же заставила забыть саднящие царапины и синяки, Клод соскользнул в прошлое.
И лишь в последний момент вспомнил, что собирался сам выбрать точку ветвления. Ведь он хотел нацелиться на то мгновение, когда стоял вместе с Валери у двери здания. Но было поздно, сознание устремилось в знакомое русло, и Клод, открыв глаза, обнаружил,
***
Валери отряхнула со лба прядь волос. На ней не было никаких следов от побоев. Не было и простоволосой расслабленности после вспышки страсти. Куда делись те Валери, одну из которых Клод любил на диване, и другую избивал напротив того же дивана? И куда исчезла самая первая Валери, та, что брезгливо назвала величайшее открытие человечества наркотиком, а Клода занесла в пожизненные неудачники?
То была великая тайна, и Клод догадывался, что он никогда не постигнет ее.
Куда исчезает несбывшееся? Можно ли это вообще уразуметь?
Тех трех Валери никогда не существовало. Была только эта, ничего не знающая, ничего не подозревающая, и теперь уже не вызывающая у уставшего от пережитых эмоций Клода никаких чувств.
Клодом сейчас владело одна единственная всепоглощающая забота: препарат не должен попасть в чужие руки! Это сокровище нельзя делить ни с кем!
Препарат подтвердил одну из гипотез своих создателей - он давал человеку временную способность орбинавта. Вполне возможно, что верной была и вторая гипотеза, и тогда препарат представляет собой тот самый источник вечной юности, фонтан молодости, родник на мифическом острове Бимини, который искали мечтатели и авантюристы всех времен!
Нет, решительно нельзя было допускать, чтобы этим чудом завладел еще кто-то!
Из-за поворота показался велосипедист.
Не снижая скорости, Клод направил автомобиль прямо на него. Парнишка суматошно вильнул в сторону, заехал на тротуар и упал вместе с велосипедом, придавив себе ногу.
– Что ты делаешь?!
– с негодованием воскликнула Валери.
– Остановись! Ему же надо помочь!
Клод тут же подъехал к тротуару и притормозил.
– Пожалуйста, иди, помогай!
– предложил он.
– А ты?
– А я не буду.
На мгновение Валери утратила дар речи, затем решительно вышла из машины. Перед тем, как закрыть дверцу, она спросила:
– Зачем ты предложил мне встретиться?
– Уже не помню, - равнодушно бросил Клод.
Он чуть было не спросил, есть ли у нее деньги на такси, но одернул себя. Какая разница? В крайнем случае пусть одолжит денег у парня, которого побежала спасать. Или заберет его велосипед.
Как только Валери закрыла дверцу, Клод тронулся с места. Повернул в первый же переулок направо, затем еще раз направо, и вскоре уже мчался домой, через весь город, в один из восточных пригородов Парижа.
Дождь бил по стеклу, дворники, скрипя, очищали его, а Клод пытался собраться с мыслями и решить, что ему делать дальше. Не ждать же в самом деле, пока братья Лефевры что-то там решат относительно судьбы препарата. Ничего такого, что устроило бы всех на свете, придумать в подобном деле нельзя. Тот, кто возьмет препарат под свой контроль, выйдет в короли! Решать тут нечего.
Надо не ждать, а, напротив, действовать без промедления, дабы бесценное сокровище не попало в чужие руки...
Клод внезапно вспомнил реплику Валери Морель о том, что препарат следовало бы сначала испытать на белых мышах. Он усмехнулся, представив себе, как мыши-орбинавты меняют реальность силой своей мысли, попадая в те витки реальности, где есть бесплатный сыр и нет кошек.