Над Кубанью зори полыхают
Шрифт:
— А ты, шлюха, не показывайся в светлицу. Я тебя знаю — так и почнешь стрелять гляделками.
А гости между тем шли и шли. Прибыли куркули, ненавидящие Советскую власть, из Каменнобродска и хутора Подлесного.
Расселись вокруг большого стола.
Шкурников с женой внесли две сковороды баранины в пузырящемся от жара жиру, большую деревянную миску с солёными огурцами.
— Предлагаю выпить за нашу грядущую победу! — предложил Аркашка, наполняя самогоном свой стакан. — Но только по одной, чтоб не захмелеть
Бандиты звякнули стаканами и осушили их.
Прямо руками брали куски баранины, жевали, причмокивали. А хозяин приговаривал:
— Ешьте, дорогие гостй! Хороша баранина, свеженькая, прямо с пылу…
— Да не суетись ты, как баба на базаре! Што ты ёрзаешь? Садись сам за стол! — прикрикнул Витька.
Испитое, обычно бледное лицо поповича от самогона раскраснелось, а тусклые глаза засверкали недобрыми огоньками.
— Давай задания, адъютант, — сказал он Витьке.
Тот кивнул головой.
— Значит, так! — заговорил он. — Начнем через полчасика. —Витька достал из нагрудного кармана бешмета часы, раскрыл их и со звоном захлопнул. — Ты, Карпо, и вы, хлопцы, — обратился он к казакам из Козюлиной балки, — поймайте мне Яшку–гармониста. Я ему, сволочу, самолично кишки выпотрошу. Зуб у меня на него горит. Но, глядите, берите с гармошкой. Нехай поиграет нам.
— Ну, а ты, — дёрнул Витька за бороду дремавшего каменнобродца, — проберись к правлению. Говорят, комиссар развёрстки там ночует. Поймаешь — доставь живого. Мы ему в живот ячменя всыплем, на груди звезду вырежем для острастки других!
В то время, когда у Шкурниковых сидело это сборище, у соседей тоже не спали. Еще с вечера к Заводновым зашёл по поручению хозяина батрак Шкурниковых. Сказал, что хозяин просил зайти к нему вечерком.
— Зачем? — спросил Тарас.
Батрак, отведя глаза в сторону, передёрнул плечами.
Старый Тарас забеспокоился. Он знал, что по ночам у Шкурникова бывают какие-то люди. А тут по станице шли слухи о сыне, Митрии. Будто он чуть ли не комиссар у красных. Да и сам Тарас подчинился новой власти. Полагающееся количество хлеба по продразвёрстке вывез в числе первых.
— Недоброе дело, видать! — решил он. — Что делать, не знаю…
— А вы, папаня, берите коней да тихонечко, через сад езжайте в степь, — посоветовала Нюра.
— Верно, дочка!
Глубокой ночью он через сад вывел коней к мосту и поехал в степь, к тем местам, где когда-то были у него кошары.
— Неужто банда прибыла в станицу? И чего этот дьявол Шкурников с бандитами якшается? — беспокоилась свекровь.
Уже перед рассветом, когда перекликались горластые петухи, Нюра вышла во двор и вдоль забора прокралась в сад.
Петухи смолкли. Даже собаки не брехали. Станица тонула в темноте.
Зябко кутаясь в шаль, Нюра стояла под старой жерделой и думала о том, как предупредить об опасности Архипа. Она понимала, что бандиты, конечно, не пощадят его, ц тревожилась. Но вместе с тревогой в её серд–Це была и обида. В последнее время Архип будто избегал её. Может, про Митрия что разузнал?
Нюра представила себе рябоватое лицо мужа, робкий и добрый взгляд, какую-то виноватую улыбку. И с ужасом поймала себя на мысли, что хотела бы, чтоб он не вернулся.
У Шкурниковых кто-то открыл дверь. Желтоватый прямоугольник света прорезал темноту. Через минуту совсем рядом, в проулке, послышались приглушённые, пьяноватые голоса:
— Соловей энтот на зорьке всегда домой от своей любушки вертается. А комиссара в правлении застукаем, — слышался чей-то незнакомый бас.
Нюра прокралась в конец сада, перелезла через плетень и побежала к центру станицы.
В проулке вдруг всхлипнула и заиграла гармонь. Знакомый голос Яшки–гармониста запел:
Стук, гряк в окошечко. Выйди, душа–коханочка, Дай коню попить! Не могу я встать, Коню воды да–а-а…И вдруг Яшка умолк, точно подавился. Гармонь жалобно пиликнула и затихла. Послышалась возня. Кто-то охнул, кто-то выругался.
Нюра прижалась к забору, стояла ни жива ни мертва. Во рту пересохло. Она хотела бежать дальше, но не могла. Ноги точно приросли к земле. Тут она вспомнила, зачем вышла в этот ранний час из дому.
Через сады и огороды она наконец добралась до правления.
… В сад выходило окно, плотно закрытое зелёными ставнями. Сквозь щели просачивался свет.
Нюра застучала в ставню.
Через мгновение свет в щелях исчез.
Окно вместе со ставнями распахнулось, грохнув болтом.
— Тише, Архип! В станице бандиты!
Архип выпрыгнул из окна. В руке его Нюра увидела кольт.
— Нюра! — растерянно и радостно воскликнул Архип.
Рука с револьвером опустилась.
От этого тихого, радостного восклицания у Нюры тепло стало на сердце.
«Любит!» — подсказало сердце.
— Для бандитов у меня есть гостинчик. Ну, так где же они?
Нюра коротко рассказала о том, что знала.
— Все ясно, — сказал Архип. — А ты теперь быстро — домой.
ГЛАВА СОРОК ВТОРАЯ
На рассвете густая пелена тумана заволокла степь. От пруда в камыши, прижимаясь низко к земле, перелетали кулики. Витька Бакшеев и ещё два бандита стояли у края Солохина яра и прислушивались. Подозрительно молчала станица. Ни выстрелов, ни криков. Или дружки их сработали с удивительной чистотой, или…
За спиной похрапывали и прядали ушами кони. У их ног лежал недвижимый гармонист Яшка.