Над кукушкиным гнездом (др. перевод)
Шрифт:
– Мы можем даже оказывать давление на конгресс, – говорил Хардинг, – создадим организацию. Национальная ассоциация душевнобольных. Группы толкачей. Большие афиши на шоссе с изображением губошлепа-шизофреника за рычагами стенобитной машины, и крупно, зелеными и красными буквами: НАНИМАЙТЕ БЕЗУМНЫХ. У нас радужные перспективы, господа.
Мы проехали по мосту через Сиуслоу. В воздухе висела водяная пыль, и, высунув язык, я мог почувствовать океан на вкус раньше, чем увидел его глазами. Все знали, что мы уже недалеко, и
У капитана, который должен был взять нас в море, лысая серая металлическая голова сидела на черном свитере с высоким воротом, как орудийная башня на подводной лодке; он обвел нас дулом потухшей сигары. Он стоял рядом с Макмерфи на деревянном причале и, говоря с нами, смотрел в море. Позади него и на несколько ступенек выше, на скамье перед магазинчиком, где продавалась наживка, сидели человек шесть или восемь в штормовках. Капитан говорил громко – и для бездельников с той стороны и для Макмерфи с этой, стреляя своим томпаковым голосом куда-то посередине.
– Не желаю знать. Специально предупредил вас в письме. У вас нет документа, утверждающего мои полномочия, и я в море не пойду. – Орудийная голова вращалась на свитере, целясь в нас сигарой. – Только поглядите. Такая компания в море – да вы можете попрыгать за борт, как крысы. Родственники подадут на меня в суд, разденут до нитки. Я не пойду на такой риск.
Макмерфи объяснил, что документы должна была выправить в Портленде другая девушка.
Один из бездельников на скамье крикнул:
– Какая другая? А блондиночка не сможет со всеми управиться?
Макмерфи и ухом не повел, продолжая спорить с капитаном, а девушку эти слова задели. Бездельники противно поглядывали на нее и шептали друг другу на ухо. Это видела вся наша команда, даже доктор, и нам было стыдно, что мы ничего не делаем. Мы уже не были задиристой ватагой, как на заправочной станции.
Макмерфи понял, что не уломает капитана, и перестал спорить: он оглянулся раз-другой, ероша волосы.
– Какой катер мы наняли?
– Вот этот вот. «Жаворонка». Ни один из вас не ступит на палубу, пока не получу подписанную бумагу о моим полномочиях. Ни один человек.
– Я не для того нанимаю катер, чтобы сидеть весь день и смотреть, как он болтается у причала, – сказал Макмерфи. – Есть у вас в лавке телефон? Пошли провентилируем это дело.
Они затопали вверх по ступенькам и вошли в магазин, а мы остались одни, кучкой, против лодырей, которые разглядывали нас, делали замечания, ржали и пихали друг друга в бок. Ветер водил лодки у причалов, тер их носами о мокрые автомобильные скаты на пирсе с таким звуком, как будто они смеялись над нами. Вода хихикала под досками, вывеска на двери магазинчика «Морское обслуживание – влад. капт. Блок» скрипела и пищала на ржавых крючьях. Ракушки, облепившие сваи на метр над водой, до уровня прилива, свистели и щелкали на солнце.
Ветер стал холодным,
Один лодырь все время звал ее сверху:
– Эй, блондиночка, любишь малахольных? – Губы у него были цвета почек, а подглазья, где ветер размял прожилки по поверхности, свекольного цвета. – Эй, блондиночка, – снова и снова звал он ее пронзительным усталым голосом, – эй, блондиночка… эй, блондиночка… эй, ты, блондиночка…
Мы еще теснее сбились на ветру.
– Скажи, блондиночка, тебя-то за что упекли?
– Ее не упекли, Перс, она у них для лечения.
– Он правду говорит, блондиночка? Тебя наняли для лечения? Эй, блондиночка!
Она подняла голову и спросила взглядом, где же наша лихая ватага, почему за меня не заступитесь. Никто не смотрел ей в глаза. Вся наша лихая сила только что ушла по ступенькам, обняв за плечи лысого капитана.
Она подняла воротник куртки, обняла себя за локти и отошла от нас по причалу как можно дальше. Никто за ней не двинулся. Билли Биббит поежился от холода и закусил губу.
Лодыри на скамейке опять переглянулись и загоготали.
– Спроси ее, Перс, ну.
– Эй, блондиночка, а ты их заставила подписать документ о твоих полномочиях? Я слышал, если кто из людей на борту упадет и утонет, родственники могут подать в суд. Об этом ты подумала? Может, с нами останешься?
– Давай, блондиночка, мои родственники в суд не подадут. Обещаю. Оставайся с нами, блондиночка.
Мне почудилось, что ноги у меня промокают – причал от стыда тонет в заливе. Мы не годимся для того, чтобы быть среди людей. Мне захотелось, чтобы пришел Макмерфи, обложил как следует этих лодырей и отвез нас назад, туда, где нам место.
С почечными губами закрыл свой нож, встал и отряхнул с колен стружки. Он пошел к лесенке.
– Давай, блондиночка, чего ты возишься с этими лбами?
У края причала она обернулась, посмотрела на него, потом на нас, и видно было, что она обдумывает его предложение, но тут дверь магазинчика распахнулась, вышел Макмерфи и, чуть не растолкав компанию у скамейки, стал спускаться.
– Грузитесь, все улажено! Баки заправлены, наживка и пиво на борту.
Он шлепнул Билли по заду, исполнил короткий матросский танец и принялся отвязывать канаты.
– Капитан Блок еще звонит по телефону, но как только выйдет, мы отвалим. Джордж, давай-ка попробуем запустить мотор. Сканлон, вы с Хардингом отвяжите тот канат. Кэнди! Что ты там делаешь? Давай сюда, детка, мы отчаливаем.
Мы ввалились на катер, обрадовавшись, что можем наконец уйти от лодырей, стоявших рядком перед магазином. Билли взял девушку за руку и помог перейти на катер. Джордж мурлыкал над приборной доской на мостике, указывал Макмерфи, какую кнопку нажать, какую ручку повернуть.