Над Миусом
Шрифт:
Когда подобное случалось с летчиками других эскадрилий, Николай всегда придирчиво расспрашивал ведомых. Одни выглядели удрученно, честно признавались:
"Прозевал атаку "мессера", вот и не уберег". Бывали и такие, что сначала напускали на себя небрежность: "Ведущий сам зарвался, в мою сторону даже ни разу и не глянул... А тут меня "мессеры" боем связали..." Однако вскоре под упреками ребят сникали и эти слабаки. Николай уже чувствовал в их сбивчивых ответах и горечь, и виновность... И тогда прощал. Понимал: если не слеталась
Конечно, если в групповом воздушном бою разорвались ведомый с ведущим, на момент потеряли друг друга, - их часто и винить нельзя. Чего только там не бывает. А главное-оба на виду у всех летчиков группы.
Во время разбора командир полка да и все ребята совместно рассудят, определят, что н кто в бою мог упустить.
И никаких обид, никаких ложных обвинений после разбора уже не будет.
Но сегодня они с Володей дрались вдвоем, да еще за дымкой этой проклятой... Ни генерал Строев на своей станции наведения, ни Астапов и Седых не видели боя с чертовой "рамой".
Теперь Николай один за двоих в ответе. Как скажет, так и примут. Верят: Тарасенко врать не станет...
Эх, Володька! Только что звезду получил и так увлекся! А ведь раньше всегда у него азарт в одной упряжке ходил со строгим расчетом...
Сразу после посадки Николай все рассказал ребятам.
Они его окружили, едва успел вылезти из кабины. И майору Ковачу тут же доложил:
– Старший лейтенант Лавров, преследуя "раму", подошел слишком близко и на выводе из атаки столкнулся с ней. От удара Лаврова выбросило из кабины. Падая, Володя раскрыл парашют и благополучно приземлился в балке, за линией фронта. Немцы его не заметили. Он спрятался в сарае. Я прошел рядом бреющим полетом - ровное место. Думаю, можно сесть. Если не на "кобре", то на "кукурузнике" - вполне. Я хоть сейчас...
– Сколько от линии фронта?
– Километров семь-восемь.
– Покажи на карте.
Николай показал, и Ковач протянул разочарованно:
– Там, наверно, кругом полно фрицев. Тылы всякие, резервы...
– Говорю-никого! Резервы небось брошены на участок прорыва -к Саур-могиле.
Ковач взлохматил свою негритянско-цыганскую шевелюру, посерьезнел лицом, сказал:
– Нет, такое нам без генерала не решить. Пойду на узел связи, а ты пока боевое донесение пиши.
Все то время, что Николай страдал над боевым донесением, ребята к нему приставали:
– Где, когда и как вы с Володькой встретили "раму"?
Рассказал.
– С ходу Лавров атаковал или со стороны солнца?
– Какое солнце, дымка же. Володька прямо на "раму" пошел.
– А "рама" вела огонь?
– Конечно, только мимо.
– По Лаврову или по тебе тоже?
– Только по нему, в меня ей вообще было не попасть - я же вроде противозенитного маневра делал.
– Что же Володька не дал ей по хвосту
– Да она виляла! Он бил, но тоже мимо. Вот и вздумал поближе подойти, наверняка ударить.
– Как столкнулся-то?
– А "рама" в тот момент хотела, видно, в пике уйти - нос опустила. Одновременно и Володька из атаки вышел. Его "кобра" только успела на дыбы стать. Да так, словно конь в цирке, и надвинулась на "раму". Со стороны показалось: сцепились хвостами! Но нет, обломки сразу посыпались, хвосты у обеих машин отвалились.
"Рама" тотчас кульбитом пошла кувыркаться вниз.
А "кобра" вроде еще немного вверх полезла. Однако тут ее перевернуло на правое крыло... Я только подумал:
"Штопор!" - гляжу: дверки кабины откинулись! И в тот же момент "кобру" сильно тряхнуло - так что Володьку из кабины далеко в сторону выбросило.
Ребята немного помолчали, потом про парашют спросили. Николай ответил:
– Володька не враз его открыл. Я даже испугался: не ранен ли? Но нет, он свободным падением недолго пролетел - дернул. Потом еще стропы подтягивал - скользил. Значит, увидел внизу сарай, надумал в нем укрыться.
– А когда приземлился, не подал тебе какого-нибудь знака?
– Он же торопился! Тут еще парашют надо собрать, в сарай поскорей сховаться... Ну, махнул рукой на прощанье... Может, хотел сказать: "Уходи, не демаскируй меня!"?
Николай смолк, уткнулся в донесение. И ребята разошлись кто куда. Все надеялись, что Володя не в плену и, возможно, вернется в часть...
Майор Ковач не застал комдива на станции наведения. И в штаб дивизии генерал еще не прибыл-находился где-то в пути. Пришлось передавать боевое донесение по обычным линиям связи.
Наконец генерал Строев сам прилетел на аэродром.
Сказал майору Ковачу:
– Готовьте Тарасенко к полету на поиск Лаврова.
Командующий воздушной армией приказал Токареву одновременным вылетом полка Ил-2 подавить немецкие зенитки, а также любые попытки пехоты противника помешать посадке Тарасенко. Нам надо прикрыть токаревских "горбатых" и Тарасенко от атак с воздуха. Сейчас слетаю к Токареву, договорюсь о взаимодействии и вернусь к вам.
Николай в это время сидел в землянке командира полка-заканчивал подробный рапорт. Конечно, генерал его прочел, попросил показать на карте сарай и посадочную площадку, на которой Николай собирается сажать свой "кукурузник".
– Вы уверены, что площадки хватит?-спросил генерал.
– Придется ведь с бреющего приземляться, а затем и взлетать прямо перед собой. Ковыряться на земле некогда будет.
Как Николай клял себя, что не прикинул на месте размеры площадки, когда проходил над ней бреющим!
И вообще... надо было трезво все обдумать, не ляпать с ходу... Но тогда он не мог собраться с мыслями-тяжело переживал потерю друга. Да и не думал там садиться. Это уже на обратном маршруте стал соображать.
А сейчас надо честно отвечать генералу. Николай сказал: