Над пучиной
Шрифт:
– За это трудно поручиться. А подумайте, какая несравненно ужаснйшая катастрофа, чмъ вашъ временный арестъ, могла бы случиться, еслибъ вы рискнули – и поскользнулись!.. Помилуй Богъ!..
– Но я боюсь, что мое позднее отсутствіе надлаетъ мн непріятностей.
– Все же меньшихъ, надо думать, чмъ трагическая гибель на утесахъ Черноморскаго побережья?.. замтилъ онъ добродушно улыбаясь.
– Будто она была-бы неизбжна, если-бъ я васъ не послушалась?
– Не знаю. Но думаю, что одно предположеніе возможности
Она посмотрла на него, но въ сумрак можно было только разглядть блые зубы, блествшіе изъ– подъ темно-русыхъ усовъ, приподнятыхъ улыбкой, да тонкую руку незнакомца, на которую падалъ лучъ лампады.
«Я уврена, что онъ порядочный человкъ! – подумала Вра Аркадьевна. Это видно и по тону его»…
Невольная улыбка снова освтила лицо ея. «Еслибъ знали мои о томъ, гд я и что длаю!.. Какъ я дружески бесдую въ пещер, надъ Чернымъ моремъ, съ неизвстнымъ мн молодымъ человкомъ!.. Боже мой! Да у тетушки Ольги Валерьяновны наврное, отъ ужаса, сдлался бы ударъ!»
Мысль эта такъ ее разсмшила, что она, дйствительно, засмялась и, чтобъ какъ нибудь объяснить свой смхъ, поспшно заговорила:
– Къ домашнему очагу, говорите вы? О!.. Очагъ мой очень далеко отъ Одессы; а гнваться на меня здсь можетъ разв только компаньонка моя, англичанка, съ которой я ду за границу.
– А!.. Вотъ видите-ли! Тмъ лучше… «Хотлось бы мн знать, кто эта двушка?..» «Какъ бы узнать, кто онъ такой? – одновременно подумали оба. Разв спросить?!. Ну, вотъ еще вздоръ! Какое мн до него дло?.. Зачмъ мн знать?..»
– Какъ же это вы, проздомъ здсь, и попали въ такое захолустье, о которомъ мало кто изъ жителей Одессы даже знаетъ?
– Да! Я похала прогуляться, а вотъ моя двушка, Маша, – она здсь прежде живала, – заинтересовала меня разсказами объ этой старушк и ея пещер, я и зашла посмотрть, – на свое горе!
Она засмялась.
– Понимаю. Любознательность въ васъ заговорила?
– Да, можетъ быть… А вы разв не русскій?
– Я?
– По вашему говору мы должны, кажется, быть соотечественники.
– Да… Впрочемъ не совсмъ. Я одесситъ.
– Это что же значитъ? Инородное племя?.. – Разв одесситы-люди особой національности?..
– Почти!.. Мы, извините за слово, – еслибъ тутъ ваша англичанка была, она сочла бы меня за зулуса! – Но я все-таки скажу мы, одесскіе люди, ни Богу свчка, ни чорту кочерга.
– Вотъ удивительное дло!.. Почему-же?
– Да такъ. Ужъ городъ нашъ такой, космополитный… Чисто русскихъ здсь мало. Прислушайтесь къ говору: какъ онъ испорченъ! По– русски говорятъ здсь хорошо только прізжіе изъ Россіи, которые еще не успли ободесситься. А здшніе вс перемшались искони въ
– Да какъ же такъ? Я не пойму!
– Перероднились съ иностранцами. Русскіе переиностранились, а иностранцы – обрусли и обмалороссились. Изъ этого и выходитъ, что вы здсь найдете: итальянцевъ – съ русскими фамиліями, а чистыхъ хохловъ – съ итальянскими; людей иностраннаго происхожденія и даже подданства – руссофиловъ и хохломановъ и такъ дале… А что до нарчій, симпатій и всевозможныхъ національныхъ чертъ, то вс націи у насъ до такой степени перемшались, что вы никогда не узнаете ни по фамиліямъ, ни по говору, кто говоритъ съ вами: русскій, англичанинъ, французъ, нмецъ, хохолъ, славянинъ или даже грекъ, итальянецъ или какой нибудь восточный человкъ… Увряю васъ!..
– Вы клевещете… Ужъ извините, но въ васъ нельзя сразу не узнать русскаго. И я уврена, что вы совсмъ, чисто русскій!
– Можетъ быть, но…
– И фамилія ваша тоже, наврное, русская.
– Не ручайтесь!
– Неужели нтъ?
– Судите сами, но не забывайте, что хотя бы и такъ, вдь одна ласточка не длаетъ весны!.. Напротивъ: исключенія подтверждаютъ правила…
– О!.. Не заговаривайте меня фразами! – засмялась княжна. Извольте каяться!
– Я готовъ.
Онъ всталъ и съ улыбкой и глубокимъ поклономъ назвалъ себя:
– Вольно-практикующій художникъ Юрій Арданинъ…
Послдній слогъ фамиліи его былъ заглушенъ сильнымъ раскатомъ грома и ей послышался иначе. Она отвчала на поклонъ, но въ то же время подумала:
«Юріардани?.. Какая странная, въ самомъ дл, фамилія!..»
И вдругъ ей, ни съ того ни съ сего, стало досадно. Она встала и, почти касаясь головою свода землянки, смотрла въ оконце, въ непроглядную мглу и непогоду. Онъ смотрлъ на нее сбоку…
«Спрошу, куда ни шло!» – подумалъ онъ и ршился.
– Смю-ли спросить, кому я имлъ честь представиться?..
Ее это изумило. Зачмъ ему? «Вотъ еще! – внутренно возмутилась въ ней княжеская спсь. Стану я называть себя каждому встрчному проходимцу!.. Чтобъ еще разсказывалъ!»
– Звенигородова! – выговорила она вдругъ, совершенно неожиданно для самой себя и тутъ же очень удивилась.
«Господи! Зачмъ это я?.. Съ чего?.. И за что я его-то проходимцемъ называю?.. Какъ все это глупо!»
– Звенигородова?.. – тоже неожиданно удивился ея собесдникъ. Не изъ сибирскихъ-ли? Не родственникъ-ли вамъ извстный Викторъ Наумовичъ?.. Этотъ милліонеръ?
– О, нтъ!.. – вся испуганно вспыхнувъ, отреклась Вра. А вы его знаете?
– Какже! Имю честь состоять въ guasi пріятельскихъ отношеніяхъ. Встртились за границей и онъ ко мн возымлъ сердечное влеченіе. Скажите пожалуйста: онъ вамъ нисколько не родственникъ? Чужой совершенно?
– О да!.. Совершенно.