Надеюсь и люблю
Шрифт:
Решение.
Теперь он стоял перед необходимостью другого жестокого выбора. Состояние внутренней борьбы не давало ему покоя с тех пор, как Майк впервые моргнула. У Лайема не было сомнения, что решение, которое он должен принять, заложит основу его дальнейшего существования.
Он отодвинулся от рабочего стола. На нем лежала пачка писем и факсов, требующих немедленного ответа. Но ему было все равно. Во всяком случае, сейчас. Он вскочил, сорвал с вешалки пальто и, сняв с себя халат, затолкал его под кресло.
Накинув пальто, он потихоньку вышел
– О, доктор!
Он улыбнулся. Это была их первая нормальная встреча за последние несколько недель.
– Хорошо, что у вас не было в руках анализов мочи.
– Или скальпов, – поддержала шутку Кэрол.
– Я хочу улизнуть пораньше, – сказал он. – Джедд Марковиг отменил совещание.
– Вам повезло. Ваша теща только что звонила. Она сказала, что повезет внука кататься на коньках и будет рада, если вы присоединитесь к ним.
Лайем внутренне напрягся, понимая, что за этим последует.
– Как у нее дела? – спросила Кэрол.
– Все так же, – ответил он, надеясь, что голос не выдает его раздражения. Господи, как он ненавидел эти слова! Если все обойдется, он навсегда выкинет их из своего лексикона.
– Передайте ей привет.
– Конечно, Кэрол. Обязательно.
Лайем старательно улыбался, проходя через пустую приемную. Ему вдруг вспомнилось, как Микаэла в свое время отозвалась об этом крохотном помещении: «Как же можно вынуждать пациентов сидеть на пластиковых стульях, да еще рядом с этими жуткими стенами? Детский понос и то приятней на вид!»
Теперь приемная изменилась до неузнаваемости: желтые стены украшало панно, выполненное учениками миссис Дрейлинг; мягкие стулья были обиты темно-синим бархатом, а на полу красовался красный ковер.
Он вспомнил, как Майк стояла на стремянке во время ремонта. Ее лицо и волосы были перепачканы краской. «Эй, тапер, боишься руки замарать? Неужели они такие нежные, что не могут удержать кисть?» – задорно крикнула она. В ответ он подошел к ней, обнял и поцеловал в теплые, пропахшие краской губы…
Лайем поспешил закрыть за собой дверь.
На улице ему стало лучше. Резкий перепад температуры – именно то, что ему сейчас необходимо, чтобы проветрить мозги. Он взглянул на часы. 2:38.
И вдруг он почувствовал, что меньше всего ему хочется сейчас ехать в больницу и сидеть у постели жены. Три долгих дня он провел рядом с ней, держа ее за руку и повторяя ненавистное ему имя Джулиана. И за все это время она ни разу не подала признаков жизни.
Лайем поднял воротник пальто и пошел вниз по улице. В это время года темнеет рано, и фонари вот-вот вспыхнут желтым светом, ловя падающие снежинки в золотистые сети огней.
Он завернул в кафе и заказал молочный коктейль. Ирма немного поболтала с ним, пока взбивался напиток, а потом оставила в покое. Сколько он ни уговаривал, она наотрез отказалась взять с него деньги. Тогда он попрощался и вышел.
Из дверей кондитерской вкусно пахло сдобными булочками с корицей. Лайем испытал сильнейший соблазн купить что-нибудь к завтраку, но мысль о том,
В морозном горном воздухе далеко разносился заливистый детский смех. Лайем пошел на этот звук и вскоре оказался на ферме мистера Роббина. Его лягушачий пруд, расположенный в самом центре пастбища, по мановению волшебной палочки матери-природы был превращен в прекрасный каток. Вокруг него уже стояла вереница припаркованных машин, и теперь, когда по-настоящему стемнело, дети продолжали кататься на коньках в свете автомобильных фар. Звучала музыка – Гарт Брукс вовсю наяривал «У меня много друзей в долине». Сьюзи Сэнмен орудовала за столом для пикника и разогревала молоко на походной печурке. Майор Комфорт жарил хот-доги на раскаленной решетке над костром.
Лайем увидел Брета, который носился по льду со стайкой мальчишек. Роза сидела в одиночестве на лавочке возле пруда.
Он пробирался сквозь толпу, на ходу кивая соседям и знакомым, многие из которых не скрывали своего удивления при виде его. Когда он опустился на лавочку рядом с Розой, та молча придвинулась к краю, чтобы дать ему больше места.
– Папа, папа, смотри! – закричал Брет, размахивая руками. Лайем поднял глаза в тот момент, когда Брет разогнался изо всех сил и врезался в Шери Линдли, в результате чего они оба шлепнулись на лед, покатываясь со смеху.
– Жизнь продолжается, да, Роза? – тихо вымолвил Лайем, наблюдая, как его сын оттачивает мастерство, учась кататься задом наперед. Прошлой зимой Брет едва мог стоять на коньках.
– Да.
Лайем пытался согреть ладони о бумажный стаканчик с кофе, горячий пар приятно растекался по лицу. Только сейчас он понял, что промерз до костей. «А ведь в этом есть глубокий смысл, – неожиданно подумал он. – Холод ощущается сильнее всего в тот момент, когда начинаешь согреваться».
– Ей не становится лучше, Роза.
– Да. Я знаю.
– Мы уже много дней говорим с ней. Я столько раз повторял имя Джулиана, что боюсь случайно произнести его за обедом. Мне казалось, что Брет ей поможет, но он бывает в больнице каждый день после школы, и все безрезультатно.
– Наверное, ей нужно время.
– Сейчас время для нее плохой союзник. Я думаю…
В этот момент у него на поясе затрещал пейджер. Лайем тревожно взглянул на Розу и достал маленькую черную пластинку.
Срочное сообщение от Стивена Пенна. 911. Код, требующий немедленного ответа абонента.
– О Господи! Что-то с Майк…
– Возьми мою машину, – сказала Роза, протягивая ему ключи.
– Моя машина возле офиса. Ключи под солнцезащитным щитком. Возьми Брета и Джейси и поезжайте в больницу. Это может быть…
– Я знаю, что это может быть. Отправляйся. Мы едем за тобой.
– Остановка сердца.
Лайем тяжело опустился в кресло. Казалось, каждая Косточка в его теле размякла и утратила твердость. Ему с трудом удалось приподнять подбородок, который все время норовил уткнуться в грудь.